Иная судьба. Книга II

Но если Марта и впрямь несёт в себе кровь Тюдоров, и если каким-то образом это выплывет наружу… Это опасно. Для девочки. Для герцога. Для Галлии. Возможно, это — новая война… Если, конечно, сей факт кому-то станет известен.

Хоть компаньонка молоденькой герцогини только-только начала осваиваться в здешних реалиях, но уже взяла на заметку повышенный интерес посла великой державы к светлейшему семейству. Да и непосредственное участие господина Гордона в побеге Анны было для неё не секретом — господин Модильяни изволил поделиться с Доротеей некими сведениями конфиденциального характера. И в то же время, свидетельства происхождения могли пойти Марте на пользу. Подтверждение дворянства — раз, родство с богатейшим и знатнейшим семейством сопредельной державы — два… Если герцог надумает узаконить каким-то образом новый брак — а рано или поздно ему придётся на это пойти, ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным — он представит свету партию куда достойнее предыдущей…

Ещё раз сверившись с годом найденной записи, Доротея прикинула кое-что в уме — и перешла к свидетельствам о таинствах крещения, сроком на год позже. И вскоре отыскала: запись о крещении Анны Виктории Мартины, дочери Артура Эдмонда Тюдора, графа и прочая, и Мартины Селесты Тюдор, урождённой Дюмон.

Они обе были наречены Мартинами, мать и дочь. И, по сельской традиции, имя дочери сократили, да ещё на простонародный манер. Впрочем, возможно, мастер… Жан Дюмон, не желая привлекать излишнего внимания к крохотной племяннице, намеренно пошёл на этот шаг? Всё, связанное с неизвестным отцом девочки, тщательно скрывалось, ведь даже в свидетельстве о Первом Причастии она была записана просто Мартой…

И по странной прихоти судьбы — обеих жён герцога звали Аннами.

Совпадение? Или… родовое имя, которым будущий отец мог распорядиться назвать ребёнка, если родится дочь?

И то, что обе девушки были золотоволосы, их удивительное сходство…

Кажется, богатое воображение, похороненное под спудом унылых лет, активно пробивалось наружу, руша мыслимые и немыслимые ограничения.

Что, если Артур был отцом не только Марты, но и Анны де Бирс? По этой-то причине он и стал нежеланным гостем в Саре, ибо замужняя Матильда де Бирс могла ещё объяснить черноволосому супругу рождение златокудрой девочки наследованием от прабабки-прадедки. Но появление у всех на глазах молодого человека, как две капли воды похожего…

Вернее, на него была похожа крохотная Анна…

Баронесса слыла женщиной легкомысленной и недалёкой, но у неё хватило ума — понять, что с ней сделает муж, если обнаружит измену. Она каким-то образом заманила бывшего возлюбленного в ловушку и подослала убийц. А нашла, спасла и выходила его Мартина, и не удивительно, что после вероломной интриганки Артур потянулся всем сердцем к чистой и светлой девушке. Как и нынешний герцог — к его дочери…

Ослабевшими руками Доротея закрыла метрическую книгу. Прижала к груди, словно боясь уронить.

Ей непременно нужно посоветоваться. С герцогом. С капитаном Винсентом. Она не вправе скрывать такие сведения. Это не просто имя и фамилия отца Марты, это… Пусть разбираются и принимают решение те, кто лучше неё поднаторел в Больших Политических Игрищах, ибо её женского ума просто не хватит на то, чтобы справиться с такой сложной задачей. Да, поговорить немедленно…

* * *

— Господин Арман…

Марта запнулась. Дракон выразительно приподнял костяную бровь, оторвавшись от созерцания закатного солнца, пробивающегося сквозь густые кроны вековых буков.

— Ваша светлость… а вы хорошо знаете людей?

«Хммм… Доссстаточно. Почему ты ссспрашиваешь? И что это за «Госссподин»? Расссзве мы не договаривались — просссто Арман? Что ссслучилось, крошка?»

Марта отчаянно покраснела.

— Мне бы поговорить… — Невольно понизила голос до шёпота. — Понимаете… вы всё-таки не человек, мне с вами не так неловко… С тётуш…с Дори заговаривать об этом стыдно, с Жилем… нет, это просто невозможно. У меня духу не хватит, я же сгорю со стыда.

«Детёнышшш, ты меня пугаешь. Опять кто-то попал в беду, и ты храбро бросссилась на выручку, но на этот раз не уссспела? Или набедокурила? Бросссь, да какие у тебя могут быть вины, моя маленькая прессступница?»

— Ах, ну что вы, — Марта смущённо заёрзала на пеньке. — Беда не в том, что я сделала, беда вот где. — Она постучала указательным пальцем по лбу. — Нипочём не подумала бы раньше, что буду ломать над этим голову…

«Хммм… Лучше сказать так: «Я и представить не могла, что…»

— Да, спасибо. Нипочём представить не могла, что буду думать о таких греховных вещах. Или глупых? Нет, всё-таки греховных.

«Малышшшка, пока ты не объяснишь, в чём дело, я не сссмогу определить, каковы твои печали. Поведай их мне, и мы всё обсссудим».

— «Поведай»! — тихо восхитилась Марта. — Сколько же у вас красивых слов, ваша светлость! Можно, я закрою глаза? Тогда будет не так стыдно.

Она зажмурилась. Помогло, но не очень. Тема была столь щекотлива, что бедняжка не знала, с чего начать.