Иная судьба. Книга II

Просто в Мартиной голове, не привыкшей к такому обилию нового, всё мешалось. А потому, поспешая к другу, она уже выстраивала в уме порядок разговора: перво-наперво — извиниться, по этикету, да и просто по человечески, что вчера не пришла… Ах, лучше сказать: принести глубочайшие извинения за пропущенный визит, вот как. Потом уже выложить новости: о добром купце-путешественнике, о красавице-дочке, едва не погубленной злодеем-деверем, о благородном поступке Жильберта, в котом она вот ни чуточки не сомневалась, потому что её герцог — самый справедливый правитель! О забавном и очень умном докторусе, который так и проглазел весь обед на хозяина дома, а вот на самого Поля отчего-то так и поглядывал синеглазый капитан, и всё так с интересом бровь приподнимал…

Да, и почему-то тётушка Доротея была странно задумчива и молчалива, и тоже всё косилась на его светлость, будто что-то хотела сказать, но не решалась.

Так много нужно было о б с у д и т ь… Вот ещё одно умное слово, которое так кстати пришло на ум, остаётся только порадоваться, что она, Марта, всё-таки потихонечку умнеет…

Вздохнув, она поднялась с пенька. Маркиз при этом решительно задёргался и спрыгнул на траву: не пристало самостоятельному котяре позволять себя так долго тискать, будто он пушистик какой-то с бантиком на шее. Он своё дело сделал, пора и честь знать.

С тоской девушка подняла глаза к темнеющему небу. Да так и замерла, заметив крылатый силуэт, стремительно прочеркнувший горизонт. Подхватив юбки, ринулась было бежать, но… остановилась в растерянности.

Дракон — если это и впрямь был он — летел не к замку, а от него, стремительно удаляясь. Марта сморгнула от рези в глазах — оказывается, она слишком пристально вглядывалась. Вот уже почти невидимая точка исчезла, растаяла на небосклоне, будто и не было её… Почудилось? Может, так она хотела, чтобы Арман вернулся сию минуту, что ей и привиделся некто крылатый?

«Хммм», — сказал в голове некто крылатый таким знакомым голосом. «А ведь он летел… кажется, от той самой высокой башни, да… Проверить?»

«А оттуда, с башни, всё так хорошо видно», — прибавила Марта своим голосом. И поспешно поправилась: «Оттуда прекрасссный обзор. Нет, даже так: превосссходный обзор… Самое то, чтобы исследовать окресссности».

Это она для давно вывела правило: когда представляешь себя кем-то ещё, умным — гораздо проще разговаривать по-умному. Уж отчего это — трудно сказать, но каждый раз срабатывало, а значит — вполне подходило для того, чтобы и впредь пользоваться.

— Маркиз, ты со мной?

Кот, независимо распушив поднятый хвост, уже важно шествовал к проходу в кустах. И даже не оглянулся.

Башня. Вот куда ей нужно.

А можно ли ей туда одной, без провожатого?

Что за вопрос, сердито одёрнула себя Марта. В конце концов, хозяйка я тут или нет? Другое дело, что Жиль… Ах, да. У него какие-то незавершённые дела с Фуке, они в кабинете. Доротею пригласила на чай матушка Аглая, о чём-то они ещё шушукались… ах, да, хоть и вечер — но ждали прибытия мастерицы Бланш, уже не с Мартиными нарядами, а для красавицы-османочки. Доктор Поль по пятам ходит за господином Суммиром — тот обещал рассказать о медицинских школах в далёкой Империи… Значит, никто её не хватится. Вот и прекрасно.

Лишь бы ей и в самом деле не почудилось.

* * *

Каким ветром занесло молоденького доктора Поля вечерней порой в покои госпожи Россильоне — никто потом и не вспомнил. То ли микстуру принёс новую, то ли решил самолично убедиться, что подопечная соблюдает предписания… Вот-вот, именно для того! Потому что поначалу весьма осердился, обнаружив, что вместо рекомендованного раннего сна больная оживлённо переговаривается с незнакомой хорошенькой дамой, невесть как очутившейся в гостевых покоях. Мало того — спальня совершенно не напоминала собой обитель сна и отдохновения, напротив: ярко освещённая, была полна кипучей жизни. И первое, что бросалось в глаза — диван, столики, комоды, постель, кресла, заваленные рулонами и отрезами тканей, кружевами, лентами, тесьмой и прочей дребеденью. Тут же крутились три миленькие мордашки, оглушительно щебеча и восторгаясь, то и дело совались со своими глупыми вопросами и болтовнёй к женщине, коей так нужны сейчас покой и тишина. Возмутительнее всего, что дамы зрелые, вроде бы разумные и ответственные, госпожа Аглая и госпожа Доротея, даже и не пытались утихомиривать этот Бэдлам, напротив: оживлённо переговаривались, будто происходящее доставляло им искреннее удовольствие.

Святотатство. Этак небрежно взять и перечеркнуть его труды…

— Госпожа Россильоне! — воззвал доктор Поль. Возопил, как ему, должно быть, самому казалось, весьма сурово, но… Моложавость в очередной раз сыграла с ним злую шутку: вместо выражения свирепости на его личике застыло маска гротескно-преувеличенного ужаса, до того препотешная, что помощницы мастерицы Бланш так и покатились со смеху, не особенно стесняясь. Они, увы, и слыхом не слыхивали о целом букете докторских регалий, и увидели перед собой милого рассерженного юношу, которого кто-то обидел, должно быть, вот он и заявился пожаловаться…