Иная судьба. Книга III

Старший секретарь невозмутимо покосился на женщину, поглядывающую исподлобья на собравшихся рядом мужчин.

— Бывшая виверна? — спросил почтительно. — Вы позволите немного позже разузнать подробно о самом процессе трансформации? Благодарю, монсеньор…

Через полчаса женщину увезли, Николаса, похвалив за сообразительность и поругав за то, что выпил от волнения всё оставшееся молоко с риском для живота, отправили спать. Перед сном он растворил окошко и стал высматривать в небе, не видно ли где падающей звезды. Так хотелось загадать желание…

Он молитвенно сложил руки.

Божечка, спасибо тебе за это чудо, и что сподобил смертных сих свершить его!

Спаси, пожалуйста, эту Мелисенту, пусть она поправится, и пусть там, куда попадёт, её будут любить! Наверное, ей было очень плохо у злого волшебника… Ну да, а кто ещё мог превратить её в такое чудовище?

И разреши, Господи, мне хоть одним глазком снова увидеть Её… Свою Прекрасную Даму…

Он вздохнул. Конечно, ночные молитвы полагается читать совсем не так и просить совсем не о том… но ведь, наверное, и Богу интересно, когда с ним говорят не заученными словами, а красиво и со всей душой. Может, так оно и быстрее услышится…

Мальчик потянулся к ставням — и замер.

На крепостную стену, что хорошо была видна из окна его келейки на втором этаже, опустилась крылатая тень. Сердце Николаса затрепетало от восторга. Особенно, когда вслед за этой тенью, отливающей тёмным гранитом, приземлилась ещё одна, чёрная настолько, что силуэт её можно было в ночи определить лишь по заслоняемым ею звёздам.

С крыши первого соскользнула лёгкая светлая фигурка — и Николас даже протёр глаза, не доверяя зрению. А потом благоговейно перекрестился, ибо, похоже, первым его сегодня и впрямь услышал Бог, а не Персеиды. В лёгкой светящейся фее он узнал свою Прекрасную даму.

Должно быть, драконы прилетели к его преосвященству. Брат Тук обмолвился как-то, что архиепископ знается с драконидами, и один даже не так давно залетал на огонёк, навестить…

Третья тень перечеркнула небо белоснежным силуэтом.

Белый! Прекрасный белый дракон, от чешуи которого лунный свет так и растекался серебристыми струйками!

Те, двое, потеснились, и белый вытянул шею, приблизившись к герцогине-девочке. Она сложила руки перед грудью и сперва вроде как отступила, но белый наклонил голову и тяжело вздохнул… И тогда Прекрасная дама порывисто шагнула вперёд — и обняла Белого за шею.

Отчего-то у Николаса защипало глаза. И слёзы, что навернулись, казались сладкими и радостными, будто произошло у него на глазах что-то хорошее…

Три крылатых силуэта летели над спящим Эстре.

Один ушёл к центру города. Другой — завернул к горам. Третий опустился на башню Гайярда.

А потом Жильберт д’Эстре долго прижимал к себе ненаглядную жёнушку, грея под тёплым меховым плащом, оставленным на башне предусмотрительным стариком Гийомом. И совсем собрался было поцеловать, как скрипнула дверь…

— А где дракон? — разочарованно спросила белобрысая ведьмочка, окидывая взглядом смотровую площадку. — Я же видела, он недавно сюда опустился!

Эпилог

Макс Фуке выглянул из узкого окна своей комнаты… и беззвучно рассмеялся.

— Любовь моя, — прошептал, — не подойдёшь ли? Это интересно!

Набросив на плечи лёгкое покрывало — лень было разыскивать в груде одежды, сброшенной в одночасье в единую перепутавшуюся кучу, что-то своё — Доротея с любопытством выглянула в окно. Рука жениха тотчас обвила её за талию, да столь крепко, будто хозяин заподозрил возлюбленную в намерении не выглянуть, а выпрыгнуть с третьего этажа.

— Неужели Саби? — уточнила Доротея. — Ночью в парке?

И впрямь, у фигурки, торопливо вышагивающей мимо этого крыла замка по парковой дорожке и размахивающей на ходу чем-то, похожим на картонку для рисования, трепалась на ветру характерная для всех девиц семейства Глюк льняная шевелюра. Не пойми, с чьего плеча куртка, мужские штаны, очки набекрень — её можно было принять за кого угодно: за нерадивого школярчика, за юного ученика рисовальщика, за сорванца, надумавшего каверзу, но уж никак не за девицу из знатной княжеской семьи.

— Куда это она? — шёпотом, будто боясь, что племянница услышит, спросила Дори. Впрочем, с Сабрины могло статься. Совсем недавно она проговорилась, что слух у неё обострился невероятно. Если раньше она различала писк Янусика с десяти шагов, то теперь — с двухсот.

— Рисовать Армана. Я подсказал ей, что чешуя наиболее интересно играет оттенками именно в лунном свете, так после этого она два дня уламывала старика, ходила за ним по пятам. А ты думаешь, отчего весь Гайярд спит спокойно? А главное — мы с тобой эти два дня смогли насладиться друг другом беспрепятственно…

— Спрятавшись в твоей конуре, — не сдержавшись, фыркнула Доротея.

— Ну да, конура. Зато никто не догадается, что апартаменты герцогского секретаря расположены чёрт те где, под крышей… Наша непоседа сунулась сюда лишь однажды, в моё отсутствие, решила, что забрела в комнатушку какой-то старой девы… и больше не заглядывала. Идеальное убежище, уверяю.