Индиго

Позже, тем же утром, мы украдкой сели в «Мерседес». Гарри и Хэмиш встретили нас в гостиной. Семья Алекса выстроилась как солдаты у двери – Джим, Луиза, Карли и три мальчика в ряд: от самого высокого до самого низкого. Все они уставились на нас сквозь пелену сожаления и трагедии. Проигнорировав взрослых, Алекс потрепал мальчиков по голове. Он наклонился поговорить с ними приглушенным голосом.

– Ведите себя хорошо. Скоро я вернусь с подарком. Клянусь, это будет что-то классное.

Я смотрела, как дом Алекса уменьшался в зеркале заднего вида внедорожника, и мою душу пронзила грусть. Удушающую тишину наполняли все те слова, которые я не хотела произносить перед этими незнакомцами. Я взяла его за руку и сжала.

– Прости, что заставила тебя это сделать.

– Прости, что думал членом и сделал это, – ответил он, но его слова не были злыми или сердитыми. Просто искренними. – И прости за фингал.

Дженна: Я слышала, произошел маленький инцидент с Алексом и твоим глазом. В отеле тебя будет ждать дюжина солнечных очков «Рейбэн».

Носи их, пока синяк не рассосется. О, и не волнуйся из-за папарацци, сфотографировавшего тебя. Мы заплатили ему, чтобы уничтожил фотографии.

Жизнь в мире Алекса Уинслоу.

Мы притормозили у маленького кафе и позавтракали по-английски. Потом направились прямо в Лондон. Мы остановились перед красивым на вид зданием на площади Пикадилли около восьми часов утра. Местные магазины еще не открылись. Алекс выпрыгнул из машины и помог вылезти мне. Вместе мы прошли под входом-аркой, ведущим к задней части здания. Кто-то провел нас внутрь, и через секунду мы оказались в прихожей с красным ковром.

– Закрой глаза, – хрипло сказал он.

– Для чего?

– Потому что все красивее, когда ты этого не видишь.

Я прикусила нижнюю губу и закрыла глаза. Алекс взял меня за руку, как обычно не очень нежно. С той долей грубости, которую я научилась любить. Он провел меня вперед, и я услышала, как дверь открылась и закрылась.

– Открывай.

Я была очарована еще до того, как полностью открыла глаза. Ткани. Сотни и сотни тканей. Кружево. Атлас. Бархат. Шифон. Органза. Цвета. Столько красивых цветов, сливающихся в карнавал красоты. Красный цвета мерло. Электрический розовый. Райски синий. Металлический серебряный. Насыщенные, мягкие и притягивающие. Мне хотелось гусеницей завернуться в них. Плавать в них. Жить в них. Любить в них. Я побежала в угол, где длинными рулонами лежал бархат, разложенный по аккуратным полочкам в огромной комнате, выполненной в классическом стиле.

– Идеально, – воскликнула я. – Это все, что нужно.

– Ты – это все, что нужно, – услышала я в ответ. Он все еще стоял у двери.

Я повернулась. Алекс засунул руки в карманы, а его взгляд казался теплее привычного безразличия. Кому-то могло показаться, что он сдался и принял наши отношения. Но я не такая наивная. В нем горел огонь, и однажды он его поглотит. Скоро. Вот почему сегодня утром я написала ему поэму.

Поэму, которую однажды отдам ему.

Скоро, когда мы будем прощаться.

Скоро, когда мне нужно будет все забыть.

Алекс

Парни присоединились к нам только в Париже.

Что было чертовски хорошо, потому что каждая минута наедине с Индиго – «Инди» – «Стардаст» – Беллами помогала мне дышать полной грудью. Не то чтобы мне не нравились мои товарищи. Нравились, но в моем испорченном стиле. Несмотря на все, что они сделали, а может, как раз из-за этого, я знал, что они всегда поддержат меня. Но я также не мог не признать, что и сам не был в лучшем душевном состоянии.

Меня нужно было приручить.

Что они и пытались сделать.

И тогда монстр во мне вырывался наружу.

Когда я проводил время с Инди, монстр пятился назад. Конечно, Стардаст тоже следила за мной, но она – не они. Она простая, чистая. Мы не застряли между стенами прошлого – фундамента, который медленно разрушался с каждым тихим телефонным звонком и невинной ложью мне во благо.

К тому времени, как мы сели на самолет в Париж, после концерта в Кембриджском замке, я больше не злился на Блэйка и Лукаса. Это неуловимое чувство отрешенности, которое нельзя купить, употребить и контролировать дозами дури или янтарной жидкости, казалось мне непривычным. Я был счастлив, но не мог контролировать это чувство.

Оно пришло ко мне маленькими, равномерными дозами. Оно пришло ко мне в виде всего хорошего, что нужно пережить – со временем, приложив усилия и проявив осторожность.

Оказавшись в Париже, Стардаст светилась от счастья, словно тысяча светлячков, и я забыл, кто я такой.

Я забыл, что меня зовут Алекс Уинслоу.

Я забыл, что все пойдет прахом.

И я позабыл все ошибки, накопившиеся за годы славы.

Что ж, мне придется все вспомнить.

Глава двадцать седьмая

Инди

Париж, Франция

Как понять, что ты влюбился?