Индиго

По поцелуям. Осознала, что влюбилась, когда поняла, что открываю глаза во время поцелуев с Алексом. Мне больше не нужно было их закрывать, чтобы сосредоточиться. «Задергивать занавес», чтобы, так сказать, почувствовать магию. Алекс был той самой магией. И каждый раз, когда мы целовались с закрытыми глазами, я скучала по нему. Невозможная банальщина, да. Тошнотворно, но все равно правда.

Стоя под Эйфелевой башней, Алекс сказал мне, что за последние несколько недель его жизнь переменилась, что каждый его вдох буквально наполнился смыслом.

– Помнишь, как в Берлине я попросил тебя сесть у сцены, чтобы я мог тебя видеть? – спросил он. Я кивнула, делая глоток из стаканчика. В Париже кофе был вкуснее. Если задуматься, то в Париже все было лучше. Алекс дернул за воротник моего пальто, притягивая меня к себе, и наши губы соприкоснулись, когда он произнес: – То, как ты смотришь на меня, когда я пою и играю, каждый раз напоминает мне, почему я начал и хочу этим заниматься. Напоминает, что ничего другого я просто не умею. И хотя есть нечто трагичное в человеке с единственным предназначением, благодаря тебе мне стало легче.

– Как чувствует себя твоя душа в эти дни? – улыбнулась я.

– Очищенной, – ответил он.

Если бы я только знала, что мы в последний раз разговариваем с Алексом вот так – спокойно, ни о чем не беспокоясь, я растянула бы этот миг насколько это возможно. Одарила бы его еще несколькими поцелуями под идеально голубым небом. Но я ничего не подозревала, и нам нужно было вернуться в отель и подготовиться к благотворительному гала-концерту. Не знаю, осознавал ли это сам Алекс, но все это время на его лице сияла улыбка. Даже когда Блэйк заставил его выпить отвратительный травяной чай для голосовых связок. Или когда Лукас сел между нами и смотрел на него с тем же страдальческим и раздраженным выражением лица, какое появлялось только при виде Алекса. Черт, он даже посмеялся над совершенно неуместными шутками Элфи.

Последнее, что я помню из того дня, – это как мы сидели на «кухне», ожидая лимузин, который отвез бы нас на мероприятие. Элфи задержался у входа с несколькими фанатками, Блэйк звонил Дженне, а Алекс, Лукас и я сидели в лобби отеля и попивали апельсиновый сок из бокалов для шампанского. Помню выражение лица Лукаса, когда Алекс усадил меня на колени после того, как я вышла из ванной. Алекс обхватил мою талию руками и раздвинул стройные бедра, чтобы мне было удобнее. Поигрывая краем моего платья, он говорил о делах с человеком, которого прилюдно называл Французский «Костюмчик» Номер Три.

Помню, что решила, будто все поняла неправильно.

Я даже помню звук упавшей монетки.

Но больше всего я помню мои вопросы: «Почему? Как? И как долго?»

Я понятия не имела, что получу ответы на них той же ночью.

И как только разберусь в них, то сразу же захочу их забыть. Навсегда.

Войдя сквозь огромные двойные двери шато, мы услышали песню Blackbear «Do Re Mi». Весьма символично, учитывая, что эта песня описывала историю Алекса и Фэллон. Фэллон, которую я ненавидела, даже не будучи знакомой с ней лично. Мы пока так и не пересеклись с ней, но она была повсюду. В комнате было тяжело от ее невидимого присутствия, и я знала, что речь идет не о «Если», а о «Когда». Весь этот вечер казался мне одним большим средним пальцем, направленным в мою сторону, и я даже не знала почему.

Меня ждал Париж.

Я мечтала об этом бале.

Мне ужасно хотелось похвастаться своим платьем. Парижским Платьем, как называли его остальные.

На всех были маскарадные маски. Серебряные, золотые, черные и синие цвета скрывали красивые лица богатых гостей. У меня была кружевная маска белого цвета с завитками над глазами. Алекс надел простую черную маску Зорро, которая еще больше подчеркивала его волевую челюсть. Элфи, конечно же, выбрал яркую маску с перьями и блестками. Его игривость раздражала меня.

– Я сбегаю в дамскую комнату. Давай позову Блэйка, – я положила ладонь на руку Алекса, и он сжал ее, вынуждая меня поднять взгляд и встретиться с ним глазами. Он не говорил о Фэллон или о нашем ближайшем будущем, но я не хотела выпускать его из виду. И именно поэтому должна была это сделать.

– Пять минут я в состоянии продержаться. Иди, – он кивнул в сторону уборной. – Хочешь что-нибудь выпить?

Секунду я колебалась. Мне не стоило оставлять его без присмотра в месте, где открыто подавали алкоголь. Я отлично это понимала. И в то же время я не могла обращаться с ним так же, как раньше. Мы больше не были работодателем и сотрудником. Почти бесчеловечно обращаться с ним так, словно он – просто моя работа. Особенно учитывая, что с некоторых пор Алекс стал чем-то большим.

Он заметил сомнение на моем лице, взял меня за подбородок и поцеловал меня. Другой рукой он ласкал мою грудь, и в мою голову тотчас просочились грязные, похотливые мысли.

– Иди пописай, – прошипел он, положив руку на мой зад. – Обещаю, что сегодня в мой рот не попадет ни капли алкоголя. Я собираюсь упиваться лишь тобой.

– А Фэллон? – мне было неприятно спрашивать его об этом.

– К черту Фэллон, – сказал он, не моргнув и глазом.