Индия и греческий мир

Итак, мы рассмотрели двуединый Пирронов скепсис и нашли его отражение в буддизме – а вернее, наоборот. Правда, А.Д. Литман со ссылкой на работу индийского философа Дипанкара Чаттерджи сомневается в силе индийского скептицизма, утверждая, что наличие во многих системах индийской философии сильной оппозиции скептицизму как раз и свидетельствует о стремлении избавиться от него; вот что пишет Чаттерджи: «Скептицизм как философское воззрение… не получил развития в Индии. Индийцы редко сомневались в возможности обретения знания с помощью либо интуитивных, мистических средств либо другими методами… (Вообще) философский климат Индии не благоприятствовал скептицизму, как это имело место в Греции. Индийские философские школы неизменно спорили между собой об объеме и средствах познания, но никогда не сомневались в его возможности». Очевидно, что и Д. Чаттерджи, и А. Литман очень узко толкуют понятие античного скепсиса, смешивая разные эпохи в своей борьбе со скептицизмом как проявлением идеализма, полностью игнорируя его «атараксию», столь четко явленную в учении Будды, не говоря уже об иллюзорности этого мира и различения природной сути вещей от того, чем они кажутся (см. выше последний переведенный нами отрывок из «Учения Будды») – как, собственно, у Пиррона. Да и души, собственно, никакой нет, согласно буддизму. Индо-греческий царь Менандр, беседуя с индийскими мудрецами (см.: «Вопросы Милинды», II, 1), не мог понять, что, если души нет, и ни один элемент из психофизического состояния человека, ни их совокупность не являются личностью, выходит, ее вовсе нет, однако индусы привели пример с колесницей, состоящей из оглобли, кузова, колес и т. д. Колесница тоже – ни каждое из этих вещей в отдельности, ни все вместе; выходит, «колесница» – всего лишь имя для обозначения совокупности всех этих деталей; точно так же и личность – только имя, обозначающее упорядоченную совокупность сандкх – восприятия цвета, звука, запаха, вкуса, осязания (рупа), различия приятного и неприятного (ведана), осознания различий, формирования представлений и понятий, познания посредством ума (самджна), мотивации (самскара) и сознания (виджняна). Можно спрессовать все это в совокупность трех «целостностей» – материального тела (кая), нематериального ума (манаса или читты) и бесформенного сознания (виджняны). Холящие свою душу, желающие ей спасения подобны, по словам Будды («Пудхапада-сутта»), тем, кто любит самую красивую девушку страны, которой, однако, никто никогда не видел и не знал. Жизнь человека, да и любого существа вообще – всего лишь непрерывный ряд состояний, незаметно переходящих одно в другое, можно сказать, непрерывный поток состояний (то есть дух – это процесс). Будда любил сравнивать его с огнем светильника, который, хотя и горит всю ночь, однако же отличен сам от себя в разное время ночи и при разных условиях (Будда часто прибегал к образу огня – например, цепь перерождений он уподоблял тому, как один огонь зажигает другой, да и само слово «нирвана», то есть освобождение от перерождений, семантически связано со словами «гаснуть», «угасание»); этот же пример буддийские мудрецы приведут и царю Менандру, правда, расширяя его до цепи перерождений («Вопросы Милинды», II, 2): «Это все же я был, государь, маленьким, слабым, несмышленым младенцем, и это я же теперешний, взрослый, притом все это связано воедино благодаря телу», – молвил тхера. – «Приведи пример». – «Представь, государь, что некто зажег светильник. Будет ли светильник гореть всю ночь?» – «Да, почтенный, будет гореть всю ночь». – «И что же, государь, пламя его во время вечерней стражи и пламя его во время полночной стражи одно и то же?» – «Нет, почтенный». – «Пламя его во время полночной стражи и пламя его во время утренней стражи одно и то же?» – «Нет, почтенный». – «И что же, государь, светильник был во время вечерней стражи один, а во время полночной стражи другой, во время утренней стражи третий?» – «Нет, почтенный, но именно благодаря ему свет горел всю ночь». – «Вот так же, государь, и последовательность дхарм связуется: иным [существо] становится, иным преходит (т. е. умирает. – Е.С.), как бы безначально, бесконечно связуется, а потому и не тот, и не иной не получается в сцеплении последующего распознания».

Так что, мягко скажем, «классический» буддизм от идеализма весьма далек. На этом мы оставляем философию и вновь обращаемся к истории на том самом месте, где остановились ранее, чтобы поведать о греко-индийских делах после похода Александра Македонского.

Часть 3 Индо-греческие царства

Глава 1 Завоевание Чандрагуптой «греческой Индии». Греко-индийские отношения при первых Маурьях