Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

«Десятки тысяч местных жителей всех сословий побывали на них. Перед изумленным взором посетителей предстала продукция не только отдаленных районов их собственного региона, но также и изделия мануфактуры из западных стран. Возможно, декоративные работы из Европы подарят им новые представления о Прекрасном, а техника и оборудование создадут картину невиданной доселе мощи и силы и заставят задуматься о понятии Пользы. Выставки стали краткосрочным чудом, хотя, хочется верить, они имели некоторый образовательный эффект. По крайней мере, одна цель была достигнута – чиновники и торговцы получили точные знания и сведения относительно ресурсов и продукции удаленных от них территорий, что дало стимул торговле» [Темпл 1882: 240–241].

С целью просвещения британской публики было затеяно еще одно мероприятие. Как пишет П. Харнетти в исследовании, посвященном ткачам Центральной Индии, до середины XIX в. экспорт британского текстиля в этот регион был ограниченным. На это влияли не только трудности транспортной коммуникации, но и плохое понимание европейцами вкусов, эстетических предпочтений местных жителей. Для того чтобы изменить ситуацию и предоставить английским мануфактуристами необходимые сведения, министр по делам Индии поручил чиновнику своего ведомства Дж. Форбсу Уатсону изучить ассортимент, который создавался в Индии на ручных ткацких станках. В итоге в лондонском Музее Индии появилась богатая коллекция, состоявшая из 700 образцов индийского текстиля. Изданный в 20 экземплярах 18-томный каталог был распространен по 13 британским и 7 индийским городам. Дополнительно Уатсон описал различные индусские и мусульманские традиции ношения одежды, охарактеризовал предпочтения индийцев касательно цвета, декора, размеров полотна. По мнению Харнетти, эффект от этого исследования незамедлительно сказался на европейской торговле в Центральных провинциях. С открытием железнодорожной ветки до Нагпура туда хлынула продукция английских фабрик. Примечательно в ней было не только ее количество, но и качество. По своим характеристикам она имитировала изделия нагпурских ткачей, однако была на 30 % дешевле [Харнетти 1991: 462–463].

И, наконец, еще одним примечательным начинанием стало основание в 1863 г. в Нагпуре музея и строительство специального здания для него. Инициатива его открытия принадлежала Ричарду Темплу. Идея возникла в октябре 1862 г. как ответ на активную деятельность Антикварного общества Центральных провинций. Был созван специальный комитет в составе Р. Темпла, П. Додса, С. Хислопа, капиатана Кобба из департамента общественных работ, Гектора Маккензи, секретаря Темпла, Дж. Ашбернера, заместителя Темпла, который должен был решить вопрос местоположения музея и его внешнего облика. Здание возвели по проекту Кобба, затратив на стройку 7000 рупий, на месте, где оно стоит по сей день. Это один из старейших музеев Индии. Темпл организовал дарбар[243] на территории резидентства с целью собрать редкие артефакты. Он и сам внес лепту, подарив музею коллекцию ворчестерского фарфора. В мемуарах Темпл упоминает о «страсти Стивена Хислопа к археологическим раскопкам и его интересе к так называемой скифской эпохе, еще до прихода индусов в Индию». Именно во время раскопок, в которых принял участие и сам Темпл, Хислоп трагически погиб в результате несчастного случая [Темпл 1882: 243]. Коллекцию музея пополнили также изделия, выставленные во время нагпурской и джабалпурской выставок.