Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

В 1826 г. Рагхуджи III исполнилось 19 лет. Переход управления из рук британцев к нему был оформлен договором, который долго согласовывался Дженкинсом с калькуттскими властями. В то время как резидент считал эти действия преждевременными, правительство в Бенгалии при поддержке лондонских чиновников настаивало на незамедлительной передаче власти, что явно не совпадало с чаяниями заинтересованных в индийской торговле британцев о «неограниченной колонизации». Договор, подписанный 1 декабря, передавал под полный контроль раджи только дистрикт Девгад (ниже Гхтов, с Нагпуром), другие дистрикты Девгад (выше Гхатов), Чан-да, Чхаттисгарх и Венганга оставались под британским суперинтендантством. Суперинтенданты действовали от имени раджи, но подчинялись приказами резидента. Однако доходы от этих дистриктов в размере 17 лакхов рупий после покрытия военных и гражданских расходов поступали в нагпурскую казну[145]. Сразу после этого Дженкинс покинул Нагпур. Административная система, основанная им, сохранилась при правлении Рагхуджи III. Спустя три года, в октябре 1829 г., генерал-губернатор Бенгалии Уильям Бентинк (1828–1835) инициировал пересмотр статей договора с тем, чтобы «поддержать независимость и достоинство раджи» (цит. по [Синха 1967: 174]), чему Уайлдер, также как и Дженкинс, воспротивился. Однако новое соглашение было подписано. По его условиям оставшиеся дистрикты передавались под управление раджи. В обмен на это он должен был ежегодно уплачивать британскому правительству 8 лакхов рупий для поддержания субсидиарных войск. Армия раджи полностью передавалась ему и находилась на его содержании. Также статья 3 договора предусматривала, в случае если «будут иметь место серьезные и систематические нарушения в процессе администрирования, игнорирование советов и замечаний, нарушение общественного спокойствия, угроза стабильности благополучию населения, тогда Его Высочество передаст обязанности по управлению достопочтимой Компании, которая назначит своих чиновников на срок, который сочтет необходимым»[146].

Материальный же строй колонизаторов в Нагпурском княжестве в первой трети XIX в. выстраивался на уровне организации инфраструктуры, призванной поддержать порядок, а также обустроить жизнь ставшей уже многочисленной колонии ост-индских чиновников. Помимо уже упоминавшихся деятелей следует назвать суперинтедантов дистриктов – капитана Гордона (Девгад ниже Гхатов), капитана Уилкинсона (Венганга), полковника Эгню (Чхаттисгарх), капитана Монтгомери (Девгад выше Гхатов), капитана Пью (Чанда). Относительная массовость присутствия британцев в центре Индии и их рассеянность по ее территории обусловили иную схему размещения и состав «чужеземных вещей» – разбросанные вдоль дорог подобно верстовым столбам европейские могилы сменились кладбищами[147], а главными дорожными маркерами чужестранцев постепенно становились почтовые станции. Частные дома европейцев и деловые конторы резидентов и суперинтендантов начали складываться в «белые» районы городов по контрасту с «туземными». В Нагпуре это был форт на холме Ситабалди и районы к западу от него. Единообразные бумажные формы, пронумерованные, помеченные исходящей датой, стекались из всех дистриктов в центр, где сортировались, раскладывались по папкам и полкам, архивировались. Бумага, таким образом, была уже не только носителем информации, но и материальной основой институционального оформления процессов делопроизводства и бюрократизации, создаваемых в Нагпурском княжестве по британским образцам. И, конечно, провозвестником грядущих перемен были английские ткани, добравшиеся до рынков труднодоступной Центральной Индии.