Индивидуум

Зербраг пытался поймать мысль, хоть какую-то, но каждая проворно ускользала в последний момент, такая же невозвратная, как и ход времени. Стук его шагов полнил молчание комнат и залов, где мягкая поступь сменялась стальным ударом о каменную кладку лестницы, и так до самого верха.

Зербраг опомнился лишь у своего кабинета, мрачным арочным порталом восставшего впереди. Он открыл было рот, чтобы окликнуть Юферию, но осекся в последний миг и пошатнулся, как от толчка. Ноздри захватил терпкий запах горелого, он черной гадкой копотью проступил на узорах памяти.

Та снова подводила Зербрага — от дробящего понимания этого он в отчаянии сжал край стола, в последний миг справившись с подступающим светозарным огнем и испугавшись резкого позыва. После Роштамма Паладин терял связь с душой, телом и мыслями. Давал огню вольно проступать, как какой-нибудь необученный юнец-рекрут или — что еще хуже — эмоционально нестабильный индивид, каких Зербраг всегда презирал. Самоконтроль — вот что он ценил в сильных душах, недостижимый эталон лучших из лучших.

Последние события неуловимо сверкали, разбежавшись отдельными фразами, а Зербраг пытался собрать их воедино, никак не в силах прочитать изначальный смысл.

Сначала Чернолюб Поллукс, предавший не только Свет и генум, но и собственную душу, — он, продажный гад, смог помочь, но Зербрагу пришлось зажевать свою гордость. Затем — выродок Антареса. Что же… что мальчишка нашел? Подтвердил лишний раз, что память осыпалась палой листвой и сгнивала под ногами, пока Зербраг отчаянно пытался спасти Свет от монстров, порожденных им же. А затем, затем… Зербраг трепетно и не дыша выуживал воспоминания, точно они вот-вот сорвутся с крючка. Затем Лучезарная крепость. Там ряды усталых легионеров, смрад ран и крики пленного. Крепость держалась перед темным натиском под командованием Десятого паладина. Зербраг хотел встретиться с ним, но их пути разминулись. Он провел долгую беседу с примус-легатом, подконтрольным Гесцилу, узнал о волнах Темной армии, их попытках разрушить близлежащие опорные пункты. А дальше?

Дальше…

Он не помнил.

Зербраг обнаружил себя здесь.

Не в первый раз такое происходило, и всегда его окатывало постыдным замешательством, как и в любой другой случай, когда предметы меняли законное положение, память жонглировала лицами встречных душ, а сам Зербраг оказывался не там, где надо, видя позади себя в воспоминаниях черную выгоревшую долину. Когда такое случалось, он подзывал Юферию, и она мгновенно успокаивала его своим чудесным мягким голосом, отчитывалась о последних действиях, словах и быстро напоминала о дальнейших планах. Она умела успокоить и направить его стремления и взор в нужное русло. Юферия выводила Зербрага в резкую ясность мира, никогда, никогда не позволяя ему отстать и затеряться во мгле непонимания.

Ох, милая Юферия…

И тогда взгляд, кочующий в лабиринте рабочих принадлежностей, споткнулся о центр стола. Темная квадратная подставка с алыми вензелями и круглой выемкой, а в ней — гладкий шар-накопитель, внутри которого вился и искрился свет.

Зербраг поднял накопитель, хмуро его рассматривая, силясь вспомнить, что это и откуда. Секретари бы предупредили, иные бы не проникли в кабинет. Рядом с подставкой покоилась записка, в которой не без удивления Паладин опознал собственный острый почерк.

«Верить, открывать, вспоминать».

Девиз разведчиков, который направлял Зербрага в первые Генезисы его жизни.

Он сам это здесь оставил. И забыл? Забыл без Юферии? Сомнения впились в него острейшими клыками. И так все будет теперь? Вечные напоминания самому себе из прошлого, вести ушедших времен?

Зербраг долго думал, вглядываясь в плавные завитки света внутри накопителя. Память. Его память. В конце концов он позволил свету в шаре пролиться в его ладонь, впитаться в жилы.

И тогда в его проеденную временем душу ворвались прохладные ручьи воспоминаний.

Они просачивались внутрь. Зербраг закрыл глаза, устало привалившись плечом к стене, не ощущая более ничего вокруг.

Он вспоминал. Увидел длинные, давящие мраком коридоры Лучезарной крепости так ясно и четко, точно стоял с поднятыми веками.

Зербраг никого с собой не брал и прибыл один в крепость, зависшую в космическом пространстве и исторгавшую световые стены куда хватало глаз. Сражения за нее велись в пятидесяти семи местных системах и еще не вошли в разрушительную стадию. Здесь же пока было относительно спокойно, Тьма только недавно подобралась вплотную к крепости.

Протез продолжал раздражающе и тяжело стучать об пол, но Зербраг терпел, хромая вперед. Он не нашел времени заменить его на что-то более удобное и подходящее, но собирался в будущем. Все-таки с этим куском стали ему предстояло жить.

Крики раздались еще на подходе. Навевало воспоминания.

Полутьма окутывала помещение, и лишь из глубокой ямы просачивалось бледное мерцание. Гесцил стоял на помосте. Снизу вновь раздался надрывный вопль. Тогда же Десятый паладин отвлекся на стук и обернулся. Его светящиеся глаза восхищенно округлились.