Индивидуум

— Я не вправе рассказывать вам. Я лишь направляю. Но однажды вы все узнаете. В самом конце. Там, где мы все сойдемся в единой фиксированной точке. Финал близок, так считают Провидцы, — с чувством говорил он под вопли пленника. — Все ради благополучия каждой из душ. Провидцы не позволяли вам оступиться, принять знания, для которых еще не время. В конце концов, насколько мне известно, вы должны были погибнуть, если бы отправились в тот поход, который предложил вам Кетес Ищущий.

Зербраг застыл. Гесцил, заметив его потрясение, удивился:

— О, так что-то в памяти у вас осталось? Ладно, думаю, спустя столько времени вы заслужили знать, что Кетес сказал вам, куда направлялся. А как же иначе, вы были так ему дороги. Вы должны были отправиться с ним. И умереть. А мы спасли вас! Потому что вы важны!

— Я должен был?..

— Ему полагалось отправиться туда. А вам — своей дорогой.

— Но горизонт будущего один и неизменен, — с тихой злобой выплевывал эквилибрум. — А вы его, получается, изменили. Если я должен был умереть с ним. — Гесцил открыл было рот, но Зербраг воскликнул: — Так, может, финал и не фиксирован вовсе?! Может, есть вариации и иные пути для каждого из нас?! Но вы… вы, тартские дети, ведете нас к бездне. Как можно влиять на все души разом? Убеждать всех в едином горизонте будущего! К чему мы должны прийти, что за итог, о котором говорят твои Провидцы?!

— Вы все узнаете в свое время. Мы проследим. И они тоже.

Зербрага трясло от ненависти и ярости. Весь мир разом рухнул.

— Вероятно, — вдумчиво добавил Гесцил, потирая подбородок, — то, что вы обо всем узнали именно сейчас, тоже их воля. Вы должны были пройти через Роштамм. Что вы там увидели?

Сердце Второго оборвалось.

— Я ее покарал… — выдохнул он. — Она меня не предавала. Ты и в ее памяти копался.

— Вы про вашего фактотума? О, я слышал, но даже не удивился. Такой уж у вас строгий и склонный к наказаниям нрав! — Тут Десятый прищурился. — Кстати, Зербраг. А как вы, собственно, обо мне догадались?

— Не твое дело.

— Анимера, да? — Гесцил понимающе хмыкнул. — Только они могли заметить наше влияние в чужих душах. Наши генумы одни из старейших, отражение друг друга. Они ходят по душам и созерцают, а мы ходим и меняем. Как удобно, что Анимеры осталось так мало. — Он задумался, уставившись в сторону. — Никто не может нам помешать и не задает вопросов вот уже как несколько эр. Но я никогда не поверю, что вы обратились за помощью к Бетельгейзе и тем более к Антаресу. Кто это был?

Зербраг молчал. Тогда Гесцил сделал шаг вперед.

— Ну если вы не хотите говорить, то я…

— Не приближайся.

— Вы же не станете меня убивать. Все уже смирились, как жестоко вы сжигаете своих подчиненных, ведь имеете на то право. Но убийство Паладина? Будут вопросы!

При следующем его движении Зербраг выстрелил снова. Мигнул яркий желтый огонь, и золото исчезло.

Зато Гесцил оказался прямо перед Зербрагом, стискивая его вытянутое запястье. Он смотрел на него белыми звездами глаз и выглядел таким спокойным и безмятежным.

— И чего вы ждали? Второй паладин пришел ко мне столь глупо и открыто, вооружившись простым оружием из мрачного золота? В чем план?

Зербраг с холодом замер, будто его погрузили в стазис, и вдруг ощутил тончайшее давление внутри себя, осторожные, еле заметные касания другой души.

Они подавили первую же мысль распалить пламя.

— Ничего? — Изящная бровь Гесцила разочарованно скользнула вверх. — Вы действительно заявились ко мне так глупо и наивно? Зербраг, я был о вас лучшего мнения. Что же с вашим разумом сотворил Роштамм?

Гесцил копался в душе Зербрага, нагло глядя в лицо, а тот не мог ничего поделать, словно все силы в мгновение оставили его.

— Если вам будет проще, то мы и так знали о сыне Антареса. Это не только ваша ценная фигура.

Гесцил фривольно перебрал еще несколько воспоминаний, пока Зербрага накрывала апатия столь черная, что за ней терялся любой свет.

— Я спалю тебя и твою душу, — ответил он бездумно, без всякой малой эмоции. — А Магистрат обо всем узнает, не сомневайся.

— Вы так думаете? — рассмеялся Гесцил. — И еще ничего не поняли? Как быстро они обратятся против вас, Зербраг, когда вы станете врагом всего Света?

— Вы не станете так делать. Я же важен.

— Не важнее судьбы всех душ! Итог один, и он — наша единственная надежда на всеобщее спасение. Потерять вас будет трагедией. Но вы в каком-то роде правы. Возможно, существуют иные ветви горизонта будущего. И план можно корректировать по ходу дела. Этим мы и занимаемся. И делаем историю цикличной.

Зербраг нахмурился, пытаясь понять, к чему последняя фраза, а затем тихо сказал:

— Тамалекрон. Под предводительством Паладина из Диарата весь генум Тамалекрон был уничтожен. Их назвали предателями и заговорщиками против Верховного-Императора. Вы… вы не могли влиять на них, верно? Их даром была коллективная память всего рода. Они всегда знали о вашем вмешательстве.

— Диарат силен и многочислен, пятый после Белзирака. Если мы заставили Свет увидеть врага во всем древнем и почтенном генуме, то что будет с вами, таким одиноким и противоречивым, а, луц?