Индивидуум

Сама материя начала дрожать, время трещало по швам.

Гесцил только покачал головой, будто ему и вправду было жаль. Что-то исчезло прямо внутри души Зербрага. Он не мог вспомнить что. Без этой части внутри обосновалась пропасть, и она все ширилась.

— Я действую так неаккуратно, чтобы унять ваше любопытство, каково это — попасть под психодар Диарата, — вещал Гесцил. — А рассказываю все, чтобы унять свое. Мне было интересно, как же вы среагируете на информацию. Но не бойтесь, я все приберу в вашей душе, не останется ни одной лишней мысли. Как и всегда.

Что-то еще смыло вязкой волной.

— Глупо и наивно, — повторил Десятый. Его зубы блеснули почти так же ярко, как и глаза. — Вы наконец догадались обо всем, но как же поздно для вас. Всепроникающий Свет, как же Тьма расколола вашу душу… Мне жаль, буду честен. Печально, что вы столь постыдно угаснете на глазах всей Светлой армии…

Зербраг терял связь с реальностью, отчаянно за нее цеплялся, но не мог всплыть, барахтаясь на дне.

На фоне продолжал кричать плененный дэлар.

И тогда он открыл глаза в кабинете, потрясенно оглядывая его, как в первый раз.

Воспоминания продолжали просачиваться в душу бледными ручьями, оседали внутри. Зербраг помнил. Теперь помнил все, что Гесцил стер и заменил.

Он с трудом подавил безумный порыв моментально спрятать эти воспоминания, они казались бесценным, страшным даром. Никто не должен был узнать о таком сокровище.

Накопитель вселил ему и другую информацию, удаленную заранее. Все, что произошло в этом кабинете перед посещением Лучезарной крепости, когда лучший анимолог Люксоруса прибыл…

И тут Зербраг согнулся от резкой боли в груди и голове, пронзившей его насквозь ударом копья. Он охнул скорее от неожиданности, чем от долбящего рваного ощущения. Давление в ушах нарастало, и писк сменился грохотом сердца.

Мир обратился чернотой, уничтожив кабинет, время и материю. В ней остались лишь сжавшийся в боли Зербраг и чей-то размытый образ. Пока Паладин, пытаясь осознать происходящее, даже не был в силах разогнуться или зафиксировать взгляд на фигуре, та лениво его оглядывала.

— Мне бы хотелось присутствовать лично, а не связываться с тобой так. Хотя все же стоило оставить тебя без ответов, но я стою тут и наслаждаюсь моментом, — гадко усмехнулся Поллукс, манерно разводя руками. — Да, я тоже не идеален и душой бываю слаб, но кто из нас нет?

Зербраг попытался выдавить слова, но они потерялись по дороге.

— О нет, подожди, тебе нужны силы, в твоем-то состоянии они точно пригодятся! — не затыкался предатель, и голос его казался Зербрагу самой худшей пыткой из всех возможных.

— Что ты… зачем… — Жалкие ошметки вопросов достигли пункта назначения.

— Не все так сразу! Как интересно ты придумал, я оценил идею: пригласить потрясающего мастера-анимолога, чтобы он аккуратнейшим образом настроил для тебя запись памяти в накопитель и заставил забыть об этом. Внушил потребность идти в пасть к хищнику без задней мысли. Столкнуться с генумом, который буквально в глазах носит метку о том, что к ним можно подходить, лишь трижды подумав и лучше передумав! Да, извини, я подсмотрел в запись памяти, прежде чем ее доработать, — опять же, ничего не мог с собой поделать, — вздохнул он, как бы оправдываясь. Где-то в мутноте силуэта мигнули оранжевые огни глаз. — Но сама идея — мое уважение. Гесцил не заметил, что ты делаешь копию памяти, и ляпнул лишнего. А ты смог вспомнить все им уничтоженное! Изящный план, я бы поаплодировал. Но не буду.

Зербраг чуть не оступился, ноги согнулись и еле держали. Он наконец смог приложить достаточно усилий, чтобы с трудом сдвинуть заиндевевшую шею и поднять лицо к Поллуксу для прямого, ненавидящего взгляда. Тот оскалился в отвратительной довольной усмешке.

Рыжий выродок.

— Это зрелище почти что стоило всех эпох скитаний.

— Что ты натворил? — выдавил Зербраг, с болью оторвав каждый звук.