Индо-пакистанский конфликт 1947-1948 годы

Случай с Джунагадхом, по-видимому, действительно произошел по недосмотру, хотя и оказался на руку многим. Но почему заявили о независимости Кашмир и Хайдарабад? Это уже не было случайностью. В индусском Хайдарабаде правитель был мусульманином, а в мусульманском Кашмире – индусом. Разумеется, первый предпочел бы присоединиться к Пакистану, а второй – к Индии. Но тут-то и начинались противоречия. Ведь большинство населения в Хайдарабаде составляли индусы, а в Кашмире – мусульмане. Таким образом, в случае с этими двумя княжествами, право князей самим решать судьбу своих подданных противоречило выдвинутому Маунтбэттеном принципу «религиозного тяготения». Именно поэтому, предоставив исключительные права князьям, англичане хотели сделать исключение для Хайдарабада и Кашмира. Хайдарабад должен был отойти к Индийскому Союзу, так как он все равно географически «тяготел» к нему, находясь практически в самом центре Индии и не имея даже выхода к морю! Кашмир же, наоборот, предполагалось присоединить к Пакистану – не столько «из принципа религиозного тяготения» (это было лишь предлогом), сколько из-за его особой военно-стратегической важности. Именно поэтому Маунтбэттен, до сих пор уважавший права князей, так «обидел» правителей Кашмира и Хайдарабада, предложив им «выявить волю народа». «Удавка» в форме референдума была заготовлена не только для махараджи Кашмира, но и для низама Хайдарабада.

Таким образом, правительству Индии фактически была предложена формула «Кашмир в обмен на Хайдарабад». Предполагалось, что в ходе референдума мусульманское население Кашмира выскажется в пользу Пакистана, а индусское население Хайдарабада – в пользу Индии. После столь упорного насаждения «теории двух наций», – думали англичане, – когда даже Индийский национальный конгресс был вынужден смириться с ней, согласившись на создание Пакистана, иначе и быть не могло! К тому же, Шейх Абдулла был в тюрьме, а значит в княжестве были все условия для проведения референдума по сценарию Маунтбэттена и Джинны! Вот почему спор вокруг Джунагадха – казалось бы, такая мелочь – приобрел особую важность. Согласившись на создание Пакистана (пусть даже под угрозой «Балканского плана»), Индийский национальный конгресс, по мнению англичан, признал «теорию двух наций». Присоединение к Индии индусских княжеств Джунагадха и Хайдарабада должно было стать еще одним аргументом в пользу этой теории. Если в ходе референдума в индусском Джунагадхе большинство населения выскажется за присоединение к Индии, это создаст прецедент для решения кашмирского и хайдарабадского вопросов таким же образом – в соответствии с «теорией двух наций». Кто бы мог подумать, что впоследствии Индия окажется настолько «непослушной», что нарушит эту формулу и станет претендовать не только на индусский Хайдарабад, но и на мусульманский Кашмир?

С этой целью Маунтбэттен провел «разъяснительную работу» с махараджей Кашмира и с низамом Хайдарабада. В конце июня 1947 года, когда Шейх Абдулла и его сторонники все еще томились в заключении, вице-король на четыре дня приехал в Сринагар «на отдых», однако практически все это время провел в обществе махараджи. Политические силы Кашмира – от сторонников премьер-министра Рам Чандра Кака и реакционной индусской партии «Раджа Сабха» до Мусульманской конференции начали широкую кампанию в поддержку независимости княжества. На имя Маунтбэттена поступило множество телеграмм, к нему то и дело являлись делегации, и все требовали одного…

Но тут Маунтбэттен предложил махарадже совершенно противоположное: не делать никаких заявлений о независимости, а вместо этого «любым способом добиться волеизъявления своего народа и присоединения к одному из доминионов»²³, и как можно раньше. К 14 августа, по итогам референдума, махараджа должен был объявить о присоединении княжества к Пакистану или к Индии и послать представителей в Учредительное собрание того или другого доминиона. Маунтбэттен даже пообещал, что Департамент княжеств готов дать заверение в том, что если Кашмир войдет в состав Пакистана(!), то это не будет расценено правительством Индии как недружественный акт²⁴. Это было равносильно требованию войти в состав Пакистана, так как большинство подданных махараджи составляли мусульмане, которые, по мнению Маунтбэттена, просто не могли желать ничего другого. К тому же, главные противники присоединения к Пакистану и «теории двух наций» находились в тюрьме. Нетрудно было догадаться и о том, почему вице-король изменил своим предыдущим обещаниям о правах князей и предложил провести референдум именно в Кашмире и ни в каком другом княжестве – ведь едва ли махараджа-индус захочет по своей воле присоединиться к Пакистану.