Индо-пакистанский конфликт 1947-1948 годы

15 августа 1947 года в Сринагаре произошел тревожный инцидент, не на шутку обеспокоивший правительство махараджи. В этот день над почтовыми конторами кашмирской столицы взвились пакистанские флаги. Как выяснилось впоследствии, все начальники почтовых контор в Сринагаре накануне получили инструкции из Карачи – в честь Дня независимости Пакистана поднять государственные флаги, заготовленные для такого случая заранее. Власти Кашмира справедливо сочли это посягательством на его суверенитет, и тогдашний премьер-министр княжества Джанак Сингх приказал снять их.

Тогда Пакистан начал блокаду княжества. Были выведены из строя телеграфно-телефонные и внешние коммуникации (шоссе, идущие через пакистанские города Кохала и Сиалкот, железная дорога Сиалкот – Джамму). Поставки из Пакистана и транзит через его территорию были прекращены. В результате Кашмир был отрезан от запасов соли, текстиля и других товаров первой необходимости. Из 384.100 галлонов горючего из складов Равалпинди (Пакистан) только несколько тысяч были пропущены через границу; из 66 тонн пшеницы из Равалпинди в Кашмир не были поставлены даже обещанные 36 тонн. Прекращение поставок власти Пакистана объясняли религиозно-общинными беспорядками, происходившими в это время в Западном Пенджабе и нехваткой войск для охраны составов и караванов с товарами. 29 сентября 1947 г. пограничные власти Кашмира (штаб суб-района Сиалкот) попытались убедить железнодорожные власти Пакистана выслать в Сучетгарх под конвоем три железнодорожные цистерны с нефтью, одну цистерну с дизельным топливом и одну – с керосином, следовавшие в Джамму, но задержанные на границе в Сиалкоте. Командование бригады «Джамму» армии махараджи даже предлагало выделить войска для их охраны, если командование Пакистанской армии не имеет в своем распоряжении свободных воинских частей. Ответа из Пакистана так и не поступило.

В то же время в Кашмире политические силы, ранее выступавшие за независимость княжества, теперь начали требовать проведения референдума в княжестве по вопросу о присоединении к Пакистану или к Индии. Им приходилось торопиться – ведь хотя Шейх Абдулла все еще сидел в тюрьме, репрессии против НКК прекратились, и махараджа вел переговоры с ее руководством.

Блокада должна была сделать махараджу более покладистым, но привела к совершенно противоположным результатам. Чтобы покрыть дефицит некоторых товаров, Хари Сингх начал расширять связи с Индией. В сентябре 1947 года Индия взялась за сооружение шоссейной дороги, которая должна была соединить Джамму и индийский город Патанкот (в Восточном Пенджабе). Пакистан, конечно же, воспринял это как подтверждение того, что Индия готовится к присоединению княжества. Свою помощь махарадже предложили и правители соседних сикхских княжеств. В июне – августе 1947 года его посетили махараджи Капурталы, Фаридкота и Патиалы. Эта троица составила своего рода «сикхский заговор» с целью переманить махараджу Кашмира на свою сторону и создать так называемое сикхское государство. Однако Хари Сингх не испытывал особого доверия к подобным авантюрным планам, хотя правитель Патиалы был первым, к кому он обратился за помощью в последующие месяцы, когда боевики вторглись в пределы княжества и стали угрожать его столице.

Вдобавок, к тому времени даже местные олигархи и аристократы из пандитов, догров и сикхов стали настаивать на освобождении лидеров НКК. Некоторые представители земельной аристократии отказались от мысли о независимости и призвали махараджу присоединиться к Индии. На примере интеграции других княжеств в состав Индийского Союза, они могли убедиться, что это вовсе не означает отказ от власти и феодальных привилегий. С аналогичным требованием выступила и религиозно-общинная индусская партия «Праджа Паришад» («Народный совет»), правда, не имевшая сторонников среди народа и тем более среди жителей Кашмирской долины, так как ее собственная штаб-квартира находилась в Джамму. Против планов провозглашения независимости стали выступать армия княжества и даже некоторые члены семьи махараджи.

Затравленный махараджа Хари Сингх все чаще искал спасения в религии, и как следствие, все больше времени проводил в обществе своего гуру, Свами Сант Дева. Этот персонаж обретал все большую власть над Хари Сингхом, став фактически его главным советником. В «дурбаре» (кабинете министров) махараджи его не случайно прозвали «кашмирским Распутиным». Но и тут махарадже не удавалось уйти от политики. Во время своих «задушевных» бесед с Хари Сингхом, гуру Свами Сант Дев настойчиво советовал махарадже присоединиться к Индии.