Indrik_2011_Yugoslaviya

О происходившем на встрече с Гитлером принц-регент информировал тайно созванный им 6 марта Коронный совет. В заседании, помимо Павла, участвовали два других регента, а из членов правительства - премьер Д. Цветкович, вице-премьер В. Мачек, игравший роль представителя Хорватии, министры иностранных дел, армии и флота, двора, а также министр Ф. Куловец, ставший после того, как в декабре 1940 г. умер А. Коро-шец, лидером Словенской народной партии и считавшийся в правительстве представителем Словении. Хотя были высказаны разные мнения относительно того, уступать или нет нацистскому давлению, однако решающим стало заявление министра армии и флота генерала П. Пешича, что недостаточно вооруженные югославские войска не смогут защитить страну в случае нападения Германии, Италии, Венгрии и Болгарии (последняя как раз перед тем, 1 марта, присоединилась, после долгих проволочек, к Тройственному пакту, и в нее вступили немецкие войска). В результате возобладала точка зрения о фактической невозможности отвергнуть требование Гитлера. Было решено направить усилия на то, чтобы добиться от Берлина желательных гарантий и не столь обязывающих Югославию условий, на которых она присоединилась бы к Тройственному пакту. Это было сформулировано на заседании в виде вопросов, на следующий день направленных германской стороне. Ее просили разъяснить, может ли Югославия в случае присоединения к пакту получить от Германии и Италии заявление, что они 1) будут уважать суверенитет и территориальную целостность Югославии, 2) не потребуют от нее в период войны никакой военной помощи или пропуска войск либо военного транспорта через ее территорию, 3) «при новом устройстве Европы» будут считаться с югославской заинтересованностью в свободном доступе к Эгейскому морю через Салоники⁸³.

Продолжая все ту же тактику, к которой прибегали Цветкович и затем Павел в переговорах с Гитлером и Риббентропом, Цинцар-Маркович при передаче названных вопросов немецкому посланнику усиленно подчеркивал, сколь трудно осуществимо присоединение к Тройственному пакту ввиду противоположной этому настроенности югославского общественного мнения⁸⁴. Если перед тем такая аргументация должна была подкрепить попытки югославского руководства уклониться от присоединения к пакту, то теперь она была призвана обосновать необходимость германского согласия на перечисленные уступки: их предоставление, как весьма прозрачно намекал Цинцар-Маркович, позволило бы избежать нежелательных третьему рейху внутриполитических потрясений в Югославии.

В последующие несколько дней шел некоторый торг между Белградом и Берлином по поводу перечисленных выше вопросов. Гитлер был очень заинтересован в том, чтобы Югославия присоединилась к Тройственному пакту до начала германского вторжения в Грецию, запланированного на начало апреля. Заинтересованность была тем большей, что 2 марта в Греции началась высадка английского экспедиционного корпуса, а тем самым усиливалась потенциальная возможность перетягивания Югославии в британский лагерь и обусловленного этим эвентуального осложнения для предстоявшей греческой операции германских войск. В этой ситуации нацистское руководство выразило готовность официально дать почти все те гарантии, о которых вела речь югославская сторона: об уважении ее суверенитета и территориальной целостности; о том, чтобы не требовать пропуска войск или военного транспорта через ее территорию; об учете ее интересов в Салониках. Причем Берлин согласился, чтобы о названных гарантиях, за исключением пункта по поводу Салоник, было в том или ином виде сообщено публично для успокоения югославского общественного мнения. Однако закавыка была с желанием Белграда получить гарантию, что от Югославии в период войны вовсе не будут требовать какой-либо военной помощи другим государствам Тройственного пакта. Германская сторона возражала против подобной постановки вопроса, ссылаясь на то, что такая гарантия противоречила бы самому пакту и делала бы присоединение Югославии к нему бессмысленным. Берлин соглашался гарантировать, что от югославской стороны не будут требовать помощи в войне с Грецией, а по поводу вообще военной помощи предлагал лишь «доверительное» обещание, что ее, «вероятно», и не потребуется, но если все же дело до этого дойдет, то у правительства Югославии будет право заключить специальное соглашение о конкретном масштабе югославского участия. Белград же по данному пункту довольно твердо стоял на своем. В конечном счете нацистскому руководству пришлось и в этом пойти навстречу югославской настойчивости. Но оно категорически отвергло белградское пожелание, чтобы о подобной уступке тоже можно было объявить публично⁸⁵.