Инфант

Народу было не до него, но даже те редкие потенциальные сочувствующие, которые свободной от пакетов рукой шарили у себя в карманах, приблизившись к объекту резко шарахались от стойкого сырного амбре, и быстро передумав, шли по своим делам дальше.

Вася тоже хотел поначалу пройти мимо (его рабочий день подходил к концу), но что-то щелкнуло в его уставшей голове и он остановившись в метре от бедолаги, тихо спросил:

– Ну что, хреново подают?

Валера попытался было выпрямиться, но резкая боль в пояснице вынудила сделать противоположное движение:

– Сам видишь, начальник.

– Собирайся, пойдешь со мной.

Пырьев, испугавшись ни на шутку, быстро огляделся по сторонам, выискивая заплывшими зенками милицейский УАЗик, затем поудобней опершись на костыли и неуверенно сделав шаг вперед, привычно ответил:

– Ладно, сейчас уйду.

– Стой, сказал! – твердо оборвал Вася Судаков, – не ссы, не в отделение, ко мне пойдем. Мыться.

До дома, что находился от магазина в пяти минутах ходьбы, шли полчаса. Валера постоянно спотыкался, закашливался от октябрьского порывистого ветра, отдыхал, перекуривая минуты по три и по столько же уговаривал Васю оставить дурацкую, как он считал, затею. Вася же оставался непреклонным. Он как мог поторапливал сомневающегося Пырьева, а по существу задал только один вопрос:

– Вши, чесотка есть?

– Имеются, – чуть улыбнулся Валера.

– Тогда в аптеку по пути.

Вскоре, посреди Васиной комнаты на старенькой табуретке, раздетый до нага восседал во всей своей красе средне-статистический столичный бомж Валерий Пырьев.

– Смотри тут не балуй. Пойду твою робу в мусоропровод выкину, – стыдливо опустил глаза Вася, протягивая свободной рукой перметриновую мазь, – в ванну давай двигай, там намажешься весь, потом поглядим.

Отмываться от полуторагодичной грязи здоровому человеку приходится, наверное, час, инвалиду с ампутированной конечностью, часа три. Поэтому Валере Пырьеву стоит отдать должное, ибо он справился с труднейшей задачей за два часа, а еще через минут двадцать, переодетый в старый спортивный костюм Василия, сидел за кухонным столом, жадно поглощая макароны по флотски, предваряя последние стопками «Столичной».

– Ну, рассказывай, кто ты и что ты? И как до такой жизни докатился?

– Да что тут рассказывать? Оно тебе надо больно?

– Рассказывай, рассказывай, я сам знаю что мне надо.

Валера хлопнул еще одну и закурив Васин облегченный «Winston», начал свое повествование:

– Ну как зовут меня, ты, начальник, знаешь! – размеренно начал он, наслаждаясь редким в его жизни, фильтрованным дымком, – поначалу-то оно было все как у людей: восьмилетка, училище… Я же по профессии повар, – он вдруг замялся, – может не надо, а?

– Надо. Говори.

– А потом загребли меня в армию, вооруженные силы, м-да, в девяносто пятом. Я, честно, армии не шибко пужался. Повар, как ни как. Думал, где-нибудь в хлеборезке отсижусь или на кухне, к харчам поближе. Ан нет! В самую гущу событий. В Грозный.

– Поучаствовал значит? Военник есть?

– Какой там! Побомжуй с мое, ничего не уцелеет!

– Ясно, ясно. Ну, и?

– Ну а там, буквально через неделю ногу-то и оторвало. Короче, повоевать не успел. Обидно даже. И что самое интересное, не помню как случилось-то все! Помню лишь, очнулся в госпитале, надо мной бабуся какая-то стоит и плачет. Вроде как думала, что я все, короче… А я нет, выжил. Лучше б сдох! Врач говорила, крови много потерял, м-да… А там, что? Выписали, комиссовали. Домой приехал. Я под Тулой живу, вернее жил. До армии, кстати, жениться успел. Ну так моя Аленка дня через три сбежала от меня. Ей порассказали всякие там, что я типа десантник, а я тут с культей. Мать как увидела культю, так сразу инсульт, и через месячишко приказала долго жить. Да я б и жил, что мне? Да братья подсуетились, понахимичили чего-то там с хатой, выписали меня. Короче, послали куда подальше. Ну я и пошел. Сначала там у себя бомжевал, позже сюда перебрался. Здесь народ побогаче будет. Много чего было. У цыган жил, у своих тоже не мало. Всего-то и не вспомнишь…

– Понятно! – выпил-таки, наконец, сам Вася Судаков, – а чего пенсию не оформил?

– Пенсию? Не знаю. Мне ж тогда двадцать лет было, всего-то! Не знаю, короче… Не пытай.

– Ладно, будет на сегодня! Эту ночь у меня переночуешь. На кухне раскладушка, извини, без белья, сам понимаешь, мне домашние животные не нужны. А завтра дальше будем разбираться.