Инфер-9

– У меня есть еда. Хорошая еда, – в доказательство своих слов, я отцепил от рюкзака сетку с еще необработанными тушками агути. – Приготовишь? Нам всем.

– А… а что в обмен, сеньор?

Ее ребенок был голоден. А она сама, судя по многим признакам, вряд ли сыто ела хотя бы раз в жизни и уж точно не видела даже крошки еды этим днем. Но она не спешила соглашаться, хотя и не могла оторвать голодных глаз от покачивающегося в сетке мяса.

– Разговор, – ответил я. – Ночлег. Больше мне ничего не надо. И я не машраб. Я не охотник за членами, чтобы это не значило, мать его.

– А кто вы, сеньор? Вы…

– Да никто, – я попытался улыбнуться, но нихрена не получилось. – Просто иду по своим делам. Еще я ищу надежную машину. Я не трону никого из твоих детей. И не прикоснусь к тебе.

– У нас и так нет места! – вякнул пацан, выглядывающий из прохода. – Эй! А у тебя есть пустые банки или бутылки? Нам надо! Поменяем на лекарства – а то сеструхе худо совсем!

Его слова оказались чем-то вроде ментального катализатора, и женщина разом приняла решение, часто закивав:

– Я согласна, сеньор. Я согласна. Моя имя Телси.

– Я Оди.

– Оди, – повторила она и первой вошла в узкий переулок. – Сеньор Оди.

– Просто Оди.

– Мы хорошие люди, сеньор Оди. А вы? – она не оборачивалась и явно надеялась уловить правду или ложь в моих словах с помощью тех самых женских или вернее материнских инстинктов.

Я ее не разочаровал:

– Не. Я очень плохой. Но вам зла не сделаю. Тарелка горячей еды, немного информации и, может быть, ночлег. Больше мне ничего не надо. И я за все заплачу.

Я сейчас повторялся, но понимал, что только так смогу убедить все еще сомневающуюся гоблиншу, подгоняющую перед собой крайне недовольного пацана, принявшегося пинать мяч.

Пройдя через несколько переулков, где в стенах зияли широкие окна, показывающие пустые помещения или дремлющих потных стариков, а с верхних этажей вниз лились помои и летела какая-то шелуха, мы оказались рядом с ничем не примечательной узкой дверью. Окно было прикрыто едва колеблющейся на спасительном сквозняке рваной тканью. С одной стороны тряпка была оторвана и болталась. У окна стоял мускулистый мужик с приспущенными штанами. Правой рукой он надрачивал свой хер, а левую по плечо засунул в окно и что-то там делал. По прижатому к стене рядом с окном лицу с прикрытыми глазами расползалась улыбка блаженства. Я еще ничего не понял, а ахнувшая Телси уже с гневным криком ринулась вперед с занесенными кулаками. Дрочащий ушлепок приоткрыл один глаз, оторвал руку от хера и резко толкнул подбежавшую женщину. Та упала бы на замешкавшегося пацана, но я шагнул вперед, подхватил ее и поставил на ноги. Тем самым я оказался у окна и бросил быстрый взгляд внутрь крохотного помещения. Под окном имелись высокие нары. И на них металась в бреду что-то бормочущая обнаженная и покрытая потом девушка. Ее сиськи дрочер и наминал, причем жестоко – судя по следам на коже и тому, как глубок впились в тело темные грязные пальцы замершей руки. И не только сисек коснулись его пальцы.

Я улыбнулся удивленно замершему при виде меня хренососу – о! Получилось улыбнуться! – и ударил снятым с бедренных ножен тесаком, после чего тут же отступил на шаг в сторону.

На грязную землю почти беззвучно упал еще эрегированный хер и одно из яиц. Скосил удар…

– Ы-Ы-Ы-Ы-А-А-А-А-А-А-А! – вой задравшего голову упырка наполнил трущобы звуком горестной сирены.

Крутнувшись, продолжая кричать, он подхватил свой отрубленный хер и, припадая на обе ноги сразу, куда-то побежал. Высунувшиеся из пары окон седые головы торопливо засунулись обратно, где-то грохнули ставни.

– Я же говорил! – пронзительный голосок пацана сменил затихающую вдали сирену воя, – Ты все же членоруб-машраб! Я знал! Знал! Не забирай мой пене!

– Да нахер он мне… – с шумом выдохнув, я перешагнул лужу крови и опять глянул на обнаженную девушку. – Что с твоей сестрой, пацан?

– Лихорадит ее! – ответил тот и перевел удивленный взгляд на привалившуюся к стене плечом женщину. – Мами? Ты чего?

– Этот ублюдок, – вздохнула она и прикрыла лицо ладонями. – Он был из людей дона Вальро.

– Да! – подтвердил ее сын. – Они крутые! У них даже есть ездящая тачка!

– Тачка? – в моем голосе зазвучал искренний интерес. – А где живет сучий дон Вальро?

Мне никто не ответил. Пришлось шагнуть к впавшей в ступор женщине и встряхнуть ее за плечо:

– Эй! Телси? Мы жрать будем?

– Тебе надо уходить, – тихо произнесла она, осторожно касаясь моего предплечья. – Сеньор Оди… Таких, как ты, обычно не трогают. Если ты просто уйдешь, то за тобой не погонятся. А я… мы как-нибудь… мы что-нибудь им предложим…

– Еще раз помять сиськи твоей беспамятной дочери? – предположил я. – Сколько ей? Лет пятнадцать?

– Семнадцать.

– Семнадцать, – кивнул я, расщелкивая рюкзачную защелку на груди. – Ну да… Ладно… эй! Дин! Внутрь я в вашу халупу заходить не буду. Тащи сюда посуду и все для готовки жратвы. Еще мне нужен стакан с водой – сделаем лекарство для твоей сестры.

– А что потребуешь взамен, машраб?

– Не зли меня, пацан, – покачал я головой, открывая рюкзачный клапан. – Ой не зли…