Инфернальный феминизм

В 1908 году в The World так подытожили эффект, произведенный на читателей первой книгой Маклейн: «Одни объявили ее бреднями сумасшедшей, другие сочли умным и сознательно аморальным произведением, а иные и вовсе провозгласили автора гением»[1958]. Несмотря на столь широкий диапазон мнений, сразу бросается в глаза, что в газетах сильно педалировалась сатанинская тема, причем зачастую — комически. Это выражалось и в наглядной форме — например, часто публиковались рисунки, изображавшие саму Маклейн в нежных объятьях дьявола, — и в сочном цитировании сатанинских отрывков из ее книги, и в вопросах о дьяволе, которые репортеры задавали писательнице в интервью[1959]. Типичные заголовки были такими: «Влюблена в дьявола: так говорит бесшабашная девчонка из Монтаны, рвущаяся к скандальной известности» и «Вот она, Мэри Маклейн, но без своего дьявола»[1960]. Сама Маклейн активно подливала масла в адский огонь и помогала газетчикам окуривать свое имя серой, подбрасывая во время интервью все новые инфернальные подробности. Например, репортеру из Hartford Herald она заявила: «Я люблю дьявола. Хочу, чтобы он пришел за мной. Как только он явится, я пойду с ним и — о! — как я буду счастлива!»[1961] А The World Маклейн порадовала словами, что «хотела бы вступить в более тесное общение с Его Сатаническим Величеством, потому что лишь с ним одним надеется обрести счастье»[1962].

Иногда поклонницам таланта Маклейн хотелось привести какие-то оправдания этому столь любимому ею мотиву. Хэрриет Монро, писавшая для Chicago American (в мае 1902 года), заявила: «Взять, к примеру, всю эту болтовню про дьявола. Какая же молодая девчонка, наделенная воображением, пусть даже самая безгрешная, не предавалась мечтам о храбром и скверном герое-покорителе, который обожал и мучил бы ее?»[1963] Здесь Монро сводит образ Сатаны к чему-то совсем уж земному — как, впрочем, порой, давая интервью, поступала и сама Маклейн (возможно, под некоторым давлением), — то есть просто к символическому обозначению смертного мужчины определенного типа. Однако, как еще будет продемонстрировано, такое истолкование явно противоречило некоторым местам в ее книге, да и Сатана у Маклейн не только служит предметом любовного томления, а наделен и многими другими функциями.

Имя Маклейн можно встретить в самых разных публикациях того периода. В сатирическом «Дурацком словаре» (1904) Гидеона Вёрдза приводилось следующее определение дьявола: «Старый мерзавец, упоминающийся в Библии, ныне, как сообщается, обручен с Мэри Маклейн», а рядом был помещен рисунок с изображением счастливой парочки[1964]. Подобные пародии на дьявольскую невесту из Бьютта печатались довольно часто. В Anaconda Standard вышла еще одна пародия, где Маклейн объявляла саму себя сатаническим культурным героем: «О-о, на меня обрушивается проклятье Прометея… Горе гению, горе взобравшемуся на небеса, горе похитителю огня!»[1965] В том же тексте ей приписывалось сатанинское многобожие:

Если существует не один дьявол, а множество, то я люблю их всех, всех, всех, люблю до неописуемого безумия и невыразимого умопомрачения. Приди же, Сатана, Люцифер, Ариман, Велиал, Самаэль, Замиэль, Вельзевул, Титан, Шедим, Молох, Асмодей, Мефистофель, Аваддон, Аполлион, приди, один, придите, все, и эта скала слетит со своего прочного основания в один миг со мною, если только я не полечу прямо в твои стальные объятья. Я не многобожница — я многодьявольница. Опасаясь обойти вниманием кого-нибудь из усердных и достойных сил тьмы, я поставлю жертвенник с посвящением «неведомому дьяволу»[1966].

В другом примере — из The World, где предметом краткого сатирического пересказа стала вся дебютная книга Маклейн, — мы читаем следующее:

Утром я встаю; ем три раза перед завтраком; мою пол; немного пишу; громко зову дьявола и ложусь спать. (Затем это предложение повторяется еще три раза — чтобы высмеять однообразие жизни, описанной в книге Маклейн. — Примеч. авт.) …О, добрый дьявол, помоги мне продать мою книгу! …Дьявол избегает меня, напрасно я докучала ему… Дьявол еще не пришел, но я живу надеждами… О, дьявол, дьявол, дьявол, как ты дьявольски дьяволичен, и с каким безумным нетерпением я жду твоего прихода! …Вы любили когда-нибудь аммиачную красавицу? Я — да. Я могла бы провести остаток жизни с нею и с дьяволом… Если я вычеркну проклятья и дьявола, что тогда останется?[1967]

А теперь давайте обратимся к самому тексту «Истории Мэри Маклейн», который, по контрасту с приведенным выше «изложением», отличается тематической сложностью и многомерностью, хотя, действительно, он почти так же изобилует повторами, как можно подумать, познакомившись с этой пародией.

«Кто говорит, что Дьявол недруг тебе?»: «История Мэри Маклейн»