Инферно

Она пристально смотрела на меня круглыми чёрными глазами — не знаю, что у неё было на уме.

— Знаете, господин Мэйн-Кун, ваш план по устранению меня был весьма подлым, — заявил Рен.

Я слегка дёрнулся, но, как ни странно, сильно этому всё же не удивился.

— Откуда вы узнали, что это я? — поинтересовался я.

— Не знал, — слегка усмехнулся Рен. — Просто решил проверить.

— А моя фамилия вам откуда известна? — задал я уже более актуальный для себя вопрос.

— Да я всё знаю про вас: сыночек самого богатого жителя планеты, официально работающий в модельном бизнесе, неофициально — солдат удачи. Вы ведёте войну против своего же народа, потакая Альянсу. Я бы сказал, что это тоже весьма подло.

— Ну, а вам-то что с того? — раздражённо спросил я. — Не ваша ведь планета.

— Да, вы правы — не моя. И я горжусь тем, что я — землянин.

— И потому вы вечно воюете то за одних землян, то за других, предавая бывших союзников, так что ли?

— Я сражаюсь за себя! — твёрдо заявил Рен, пафосно стукнув себя по груди. — И мне пох вообще на всё остальное.

— А, ну, раз вам пох, то ладно, — кивнул я; и вновь, к моему удивлению, брань не была заблокирована системой — Рен действительно умел строить речь так, чтобы система не воспринимала матерщину.

Рен кивнул мне в ответ и, видимо, мы пришли к согласию… или к его подобию.

— Ладно, я пойду, пожалуй, — сказал Рен, вставая из-за стола. — Доброго вам дня и приятного аппетита.

— До свидания, командир, — сказала Бильге.

Он тут же бросил взгляд на неё и застыл — несколько секунд он будто был в ступоре.

— Мистер… Горрети?

— Нет, — с ухмылкой ответила Бильге.

— Мистер О’Брайан? — ещё раз предположил Рен.

— Холоднее.

— Ладно, сдаюсь. Кто вы?

— Не скажу.

Рен пожал плечами и ушёл. Мы переглянулись с Бильге.

— Фух, бля, душный тип, — высказалась она.

Я лишь молча кивнул. Она продолжила:

— Так чем тут в этой тюрьме ещё можно заняться?

— Пойдём. — Я встал из-за стола.

Мы прогулялись по общей виртуальной тюрьме — здесь было всё, что нужно: тренажёрный зал, библиотека, мастерская и зал с телевизором; повсюду шастали заключённые, такие же как и мы — белые фигуры, изображённые в минималистическом стиле. Правда, здесь были не все заключённые — некоторые предпочитали общим комнатам личные. В личной виртуальной тюрьме, как я уже успел понять, было всё то же самое, но уже для отдельного человека; то есть заходишь в свою виртуальную камеру — и ты, как бы, уже в отдельном пространстве; туда также можно было пригласить друзей.

Бильге пригласила меня к себе в камеру, предложив прогуляться по её личной библиотеке. Мы начали осматривать книжные полки; книг здесь было просто дохренище — можно было читать хоть всю оставшуюся жизнь.

— Надо же, это ведь настоящий рай, — высказалась Бильге.

— И что же тут райского? — поинтересовался я.

Бильге, как всегда, в грубой манере, не стала отвечать (чему я, в общем-то, не удивился). Она молча продолжила брать в руки книги и перелистывать — у меня даже возникало ощущение, что ей вообще плевать было на текст, что ей просто нравилось трогать книги и шуршать страницами — Бильге даже их слегка нюхала. Я тоже достал одну из книжек и понюхал страницы — как ни странно, запах был прямо как настоящий. Тем временем, рядом с Бильге продолжал висеть интерфейс для настроек личной камеры.

— Не знаешь, как убрать эту хрень? — спросила она, указав на интерфейс.

Я молча пожал плечами. Бильге принялась изучать интерфейс внимательнее.

— Вот блин! — воскликнула она.

— Что такое? — спросил я.

— Ёп твою мать! — (Как ни странно, эти слова не были заблокированы системой).

Бильге тут же нажала на интерфейс. Неожиданно наши тела перестали быть абстрактными и приняли свою реальную форму — Бильге выглядела абсолютно так же, как и в реальной жизни; графика была максимально реалистичной.

— Что?! — удивлённо воскликнул я.

— Сама в ахуе, — высказалась Бильге своим обыкновенным голосом. — Видимо, все эти ограничения касаются лишь общих комнат.

— И что, получается, мы можем делать всё, что угодно? — ухмыльнулся я.

— Похоже на то.

— Тогда раздевайся, — распорядился я.

— Э?

Ничего не вышло, снять с себя одежду система не позволяла физически — руки просто не могли коснуться пуговиц, будто отмагничиваясь от них; да и коснуться друг друга по той же причине мы не могли.

— Ладно, — сказала Бильге, а затем спокойно продолжила осмотр книг.

Я продолжал просто наблюдать за ней — возникало ощущение, будто она искала что-то конкретное.

— Кусрам, — обратилась Бильге.

— Слушаю.

— Читал вот это? — Она достала одну из книг.

Я внимательно присмотрелся к названию. Книга называлась «Преступление и наказание». Автор — Фёдор Достоевский. Кажется, я что-то об этом слышал.

— Нет, — честно ответил я.

— Прочти.

— Я не читаю художественную литературу, — сообщил я.

— Да, но это не просто художественная литература. Это русская классическая художественная литература.

— И что с того? — томно спросил я.

— Почитай, — ещё раз повторила она.