Инферно

Из сбивчивого рассказа Орманда удалось выяснить, что «Бриз» отправился три месяца назад с острова Сьяаш, что входит в южную часть Лиги, а затем миновал архипелаг Клинка. Южные скелги бежали в то же время, когда «Пиявка» напала на солнечную ферму. Орманд принадлежит к знатному семейству вододобытчиков и уже полгода как с разведанными запасами воды творится что-то неладное. Вода просто исчезла. Пересохли все озерца ближе к южному полюсу. Несколько платформ Лиги поглотили воронки. Несколько островов на дальних рубежах накрыли ползучие гребни зыби небывалой высоты. Пищевые фабрики стали вырабатывать все меньше, потому что стало меньше воды. Зима в тех широтах наступила раньше срока. Бан рода принял решение плыть на северо-запад.

— Мы ведь плывем на северо-запад? — спросил Орманд.

Сол посмотрел на него. Сол хотел ответить, как экран его дежурной консоли осветился и выдал данные с локатора. Навстречу «Пиявке» шли еще три корабля, пассажирские. Все они следовали с юго-востока.

— Сколько еще кораблей плывет с юга?

Орманд удивленно сказал:

— Все. Все плывут. Там больше нельзя оставаться. Там смерть.

На этот раз «Пиявка» не стала задерживаться для грабежа. До экватора оставалось около сотни миль.

16

Они проплыли мимо очередного мертвого корабля. На первые три отправляли экспедиции, но всюду видели одно и то же. Груды мумифицированных тел, и ни одного живого человека. Корабли стали дрейфующими склепами.

Сутки назад матросы начали красить палубу в серебрянку — специальную светоотражающую краску, которая должна была снизить нагрев обшивки. Теперь на поверхность «Пиявки» нельзя было смотреть без защитных окуляров, не рискуя ослепнуть. Распятые пленники с «Бриза» давно превратились в три спекшиеся мумии, остальных или убили, или покидали за борт. Среди акифов нашлись даже те, кто не погнушался человеческим мясом.

«Пиявка» плыла строго на юг.

Воду приходилось держать только в закрытых контейнерах, иначе она мгновенно испарялась. Под солнцем нельзя было находиться дольше десяти минут, иначе кожа краснела и покрывалась волдырями. Громадный раскаленный шар солнца испепелял все, чего касались его лучи. Небо выцвело, проступило блестками звезд, которые искрились даже днем. Там, на невообразимой высоте колыхались полупрозрачные лоскутья, похожие на тончайшую ткань из самого легкого шелка. Что это было и из какого именно состояло вещества, определить было трудно. Иногда, казалось, что в движении лоскутов есть грация живых существ. Иногда они переплетались между собой или складывались в сложные узоры — заветная мечта любого художника, — и те узоры жили пару мгновений, а потом распадались.

— Проклятая жара, — прохрипел матрос, закрашивая серебрянкой последние островки неокрашенной палубы.

Сол, страдавший от головной боли, узнал в нем упрямца, который не хотел лезть в воронье гнездо. После грабежа «Бриза» он таки заступил на пост, но взял с собой галлон воды, откаченной у кого-то из несчастных пассажиров потопленного судна.

— Проклятый корабль….

Матрос попробовал плюнуть, но не преуспел в этом. Их с Солом взгляды пересеклись. Матрос провел еще пару раз распылителем и выкинул его за борт.

— Проклятый капитан…

Сол кивнул и добавил:

— Отправил нас прямиком в ад.

Матрос немного помолчал, достал воды, выпил и предложил Солу. Тот принял фляжку, глотнул. Вода на вкус была горячей и мерзкой, как моча.

— Спасибо.

Матрос скривился, мол, не нужны мне благодарности, и принялся жевать пластину водорослей, отбивавших жажду и холодивших горло. Сол сверился с часами. Сегодня ему полагалось спасть днем, но при одной мысли о том, что придется спускаться в эту душную камеру, становилось плохо. Не повезло Орманду; малец страдал взаперти, и вылезал лишь по ночам, но бывало, за жизнь платили и дороже. Сол решил, что посидит на палубе еще немного. Сейчас все двери и шлюзы фрегата были открыты настежь, чтобы создать хоть какой-то сквозняк, но вокруг царил штиль и душные редкие порывы только горячили кожу.

Неподалеку другой матрос, несший дневную вахту и отвечавший за чистоту, забился в тень под пушкой и дремал, наплевав на устав. Дисциплина заметно пошатнулась. Матросы стали выполнять приказы из-под палки, с задержками. Офицеры порыкивали на них, те лениво огрызались, но сил воевать друг с другом не было ни у кого. Капитан давно не появлялся на виду. Шел конец третьего месяца плавания, и солнце Катума половину дня висело в зените, прямо над головой, словно никуда не собиралось уходить и навечно замерло в одной смертельной точке.

— Приближаемся к нулевой широте, — сказал Сол задумчиво.

Он сказал это как бы самому себе, но матрос шевельнулся и ответил:

— Недолго нам осталось. Скоро сдохнем, как и на тех кораблях.

Он указал за борт на очередной плавучий могильник.

— Я хочу жить, — сказал Сол.

Матрос ухмыльнулся:

— Все хотят. Но долбаный капитан, видимо, решил принести нас в жертву своему сраному богу.