Фактически, человек, составляя фразы, не понимает, по каким же правилам он это делает. Просто формулирует смысловое значение информации – и всё. (Собственно, как и физическое движение, делает – и всё.) А как он это делает – на сознательном уровне непонятно. Заметим, что «правильность» фразы человек определяет, не думая про всякие там падежи и склонения. Пятилетний ребёнок без всякого труда, не задумываясь, строит фразы, совершенно правильно изменяя слова в соответствии с нужным падежом-склонением-спряжением-временем, хотя не имеет об этих понятиях никакого представления. Это уж потом, в школе, когда он пытается на сознательном уровне объяснить, почему данное слово надо изменить так или иначе, начинаются трудности (трудности не в том, чтобы в правильном падеже поставить слово, а в
4
А зачем вообще нужно, чтобы произношение слов подчинялось этим самым склонениям-спряжениям? Логично предположить, что здесь полная аналогия одному из нюансов, рассмотренных нами в предыдущей главе. Рассматривая тему «Ассоциации», мы отмечали, что при создании образа составляющие его ощущения не должны противоречить друг другу, то есть должны «состыковываться», составлять определённую структуру. Очевидно, видоизменения слов порождают различные ощущения, которые представляют собой непротиворечивый переход к следующим ощущениям (следующим словесным построениям). И это должно служить одной из проверок правильности смыслового значения передаваемой (принимаемой) информации. (Напомним, что информация при формировании образа подвергается серии различных проверок.)
Таким образом, получается, что речь, фактически, является смысловым выражением обрабатываемой сознанием информации. Или, как мы уже говорили ранее, словесно-логическим способом мышления.
И всё-таки не совсем ясно, зачем, собственно, требуется каким-то непонятным образом «состыковывать» слова друг с другом. Ведь главное для процесса творческого мышления это поместить в зону видимости нужные ощущения, а уж «стыковка» их в единый образ происходит как результат сканирования, то есть это вроде бы что-то, не требующее склонений-спряжений.
Вот здесь и кроется главная особенность словесно-логического мышления. И именно она придаёт этому явлению – речи – особый статус. То есть выделяет речь как
Когда мы говорили про такое специфическое состояние как сон, то отмечали, что в это время зона видимости сознания очень мала и, соответственно, не может вмещать в себя много информации. Именно поэтому в состоянии сна сознание не может делать полноценного анализа информации на правильность-неправильность. А в бодрствующем состоянии зона видимости имеет большие размеры, и анализ информации бывает «полноценный». Но что означает в данном случае выражение «большие размеры»? Каковы бы ни были эти размеры, они всегда конечны, и, в силу этого, зона видимости может вместить
К счастью, у сознания есть окольный путь, то есть определённого рода ухищрение, позволяющее преодолеть ограничения, обусловленные конечными размерами зоны видимости. И этим ухищрением, как легко догадаться, является речь. Каким же образом речь позволяет преодолеть означенный недостаток?