Инициация

— Нормально. Замок мы отобрали у смугляков, упырей горнорцев, но вроде их духа не чую. Лады, я к себе, а ты, Золия, давай-ка подсуетись и обеспечь Ника всем необходимым. И шевели мясцом…

— Уже бегу, — игривый хриплый голосок.

— Я проклят, — только и сказал Николай, разглядывая новоявленную помощницу.

Брюнетка, невысокая, с добротно-крепкой крестьянской фигурой, отмечена богами грубоватыми чертами лица и сеточкой морщин в уголках светло-голубых глаз. Жизнь ее потрепала, — без грамма симпатии отметил димп. Усугубляя ситуацию, женщина извлекла из кармана бриллиантовое ожерелье и кокетливо спросила:

— Мне идет? Раньше его какая-то фифа носила, а Кронус отобрал и подарил мне. А эта дура Ксенодия сказала, что оно фальшивое, хотя по мне блестит, как всамделишное… Тебе нравится?

В глазах Золии появились неуверенность и толика страха, что, впрочем, не убавило в ней вульгарности. А чего он ждал? Сонет за третьей чашкой чая? Николай, вместо готовой вырваться резкости, посоветовал:

— Убери камни.

— Почему? Ты ведь их не отнимешь? — запаниковала она. — Ну пожалуйста, я что хочешь…

— Помоги устроиться.

Слова и тон верные. Через двадцать минут у него появились кое-какая утварь и комплект белья. Выставив Золию, порывавшуюся что-то предложить, за дверь, он в неспешном порядке переоделся, привел кровать в приличное состояние, убрал мусор и распахнул окно. Звезды, ветер и тихие голоса проникли со двора. Вдохнул полной грудью, избавляя легкие от затхлости комнатного воздуха, и призадумался. Очередной поворот в судьбе, полный неясностей и тревог, очередная смена лиц и характеров. Во имя чего? Ответа нет и, скорее всего, не будет.

Николай торопливо выбрался в коридор. Миновал пару-тройку лестниц, галерей и залов, спросил у встречного пацана, где находится трапезная, и двинулся в обратном направлении. Эдак и заблудиться недолго. Волновался зря — звон тарелок, грохот бочонков и мебели, пьяный хохот услышал издалека.

Преодолев остатки расстояния, димп открыл массивные двустворчатые двери и покачнулся от могучего съестного духа, сдобренного ароматами крепкого алкоголя. На Т-образном столе, что оккупировал половину трапезной, царило изобилие снеди и напитков. Учитывая количество голодных ртов, царствование — недолговечно. Николай подошел к огромному жарко пылавшему камину, дрова в котором сильно напоминали бревна. Масштабы залы поражали. Закопченные факелами лепные стены бесконечностью тянулись под высокий кафедральный потолок.

— А-а, Ник! — взревел Кронус. Блеснув пьяным взором, треснул по столу кулаком. — Зажжём!

Охотник сглотнул. Есть хотелось неимоверно. Он секунду медлил, приценивался… С чего бы начать? С жаркого и зелени, с россыпи овощей, с подогретого заботливой рукой вина или с похлебки?

— За Кронуса! — раздался клич.

Ответный вопль способен поднять и мертвого. Во избежание неприятностей, Николай присоединился к тосту, чем и вызвал довольную ухмылку главаря. Отбросив измочаленную кость, гигант хлебнул вина и философски заметил:

— Обрати внимание, наемник, они свободны. Более того, счастливы. Никакие условности не беспокоят их куцый умишко, все естественно и дозволено. Их выбросили за борт, многих лишил крова, семей, хозяйства, а теперь они сами себе правители. Едят, пьют и совокупляются без границ и указов… И это дал им я! Я! — Мужчина вдруг нахмурился. — Ты не согласен?

Николай аккуратно отставил бокал. Чуть помолчал.

— Ты вызываешь вопросы, Кронус. Грамотные нотки, тактические навыки, организаторские способности… Чей указ настиг тебя? Не глупи…

Он перехватил кулак бородача. Несколько минут они украдкой от разгульных «волков» боролись. Первым отступил Кронус.

— Ты умен, Ник. И, клянусь Завдаром, опасен, как весенний ледоход. Выпьем.

Смена темы обрадовала Николая. Он не искал философских глубин, переосмысления бытия и перестройки мироздания — пришел за другим, за куражом и амнезией. Ему оставалось только приналечь на спиртное, чтобы безоглядно нырнуть в атмосферу всеобщего загула, вывести на передний план самый короткий в пограничных землях тост «выпьем» и забыть о Меге, Эдэе и Средоточии.

— Налегай, мы празднуем победу. И клянусь яйцами… яйцами… тьфу, забыл, мы будем пить долго.

Николай, на всякий случай, отодвинул тарелку.

***

Шел второй час похмельного утра седьмого дня пиршества. Шампанского нет.

Николай с трудом разлепил глаза, заметил рядом ножку кровати и чертыхнулся. Он таки не дотянул до постели. Либо его не дотянули, что вернее, поскольку на кровати посапывала Золия. Охотник с кряхтением приподнялся. Отряхнул рубаху, неосознанно проверил Иллитерий и смежил веки от предчувствия взрыва. Фортуна переменчива. Бесконечность мучений — его удел. Бесконечность?

Организм димпа скоротечно расправился с похмельным синдромом, что добавило плюсов в копилку димповской реальности. Николай поднялся на ноги и случайно задел кровать.