Инициация

— Я не вижу, — разобралась в причинах заминки леди. — Простите.

И она извинилась! Сказала о веской проблеме столь обыденно и попросила прощения. «Чудная», — покачал головой Николай, касаясь ее запястья. Остальное дело нескольких секунд. Он бережно помог девушке выбраться на волю и подсадил в седло. Затем, особо не церемонясь, покидал мертвецов на телегу.

— Они мертвы, да? — по-детски округлила рот недавняя пленница. — Надо похоронить.

— Не нам.

Николай подстегнул запряженных лошадей — вскоре повозка скрылась за поворотом. Расклад пока обнадеживал. Следы он убрал, препятствий впереди не предвиделась, новоявленная спутница успокоилась. Но стоило Охотнику взгромоздиться в седло позади девушки, как его рука мгновенно оказалась во власти ее пальцев.

— Вы рядом… Простите, не знаю, как вас зовут.

— Ник.

— Я Тэо, дочь правителя Брита. Но вам, наверное, неинтересно. Я слышала истинных рыцарей не интересуют ранги и сословия.

Николай перебирал взглядом пятна темневшего неба, стараясь не обращать внимания на фантазии попутчицы. Она вольна думать о нем и мире в каких угодно оттенках. Дочь правителя… Каков шанс встретить венценосную особу при первом спуске на берег? Каков шанс спасти ее из рук захватчиков? Ситуация Николаю резко разонравилась. В совпадения он не верил. Но для построения жизнеспособной теории заговора не хватало данных.

— Куда мы едем?

— Туда, откуда вас привезли, — не задумываясь, ответил он.

— Но мне нельзя обратно в город. — Девушка беспомощно улыбнулась.

— Сам знаю, — буркнул Охотник. В Брите девушек сажают в клетки.

Он осмотрел лесной сумрак на предмет подходящего для лагеря места. Устроит любая полянка — не слишком удаленная от дороги и, вместе с тем, сокрытая от посторонних взоров. Спустя минут десять различил за деревьями уединенную лужайку, точно созданную для отдыха. Мягкий травяной ковер и парочка поваленных деревьев, чьи вывороченные корни могли обеспечить укрытие путнику.

— Поворот, — скомандовал Николай. — Устроимся на ночлег, и вы мне все расскажите. А дальше посмотрим.

— Конечно. — Она доверчиво кивнула.

Он мечом раздвинул полог ветвей и осторожно направил коня вперед. Головы мягко коснулись еловые лапы. Охотник спешился, на миг позабыв о слепоте спутницы. Лишенная возможности последовать его примеру она скромно кашлянула. Ее протянутая рука уткнулась в смолистую кору и дрогнула.

— Не доглядел, — опомнился Николай, бережно помогая Тэо спуститься на землю. Какая она утонченная — хрустальный цветок, а не девушка…

— Я уже внизу, — покраснела она.

Охотник торопливо убрал руки с ее талии. Выругал себя за несообразительность и отвел даму к импровизированной древесной скамье, затем развел костер, мгновенно отбросивший тьму прочь, и молча направился в глубь леса. «Окликнет», — настила мысль. Вот сейчас… Единственные звуки окрест — шорохи и скрипы. А большего и не требовалось. Нескончаемая лесная песнь символизировала близость ужина. Оставалось только мобилизовать охотничьи способности…

К костру Николай вернулся с добычей. Еще на подходе к оранжево-багровому трепету пламени осознал, что обстановка изменилось. Пламя бросало на стену деревьев излишне резкие контрасты, да и сама поляна разительно преобразилась. У навеса корней появились неровные охапки ветвей, собранные Тэо.

— Ник. — Как ни тихо он двигался, она услышала.

— Ты поработала, — кивнул Охотник. Сам не зная почему, добавил: — Молодца.

Она вспыхнула улыбкой… и украдкой потерла правую руку. Видно, ею и подбросила в костер дров. Николай присел подле дамы и грозно нахмурился.

— Руку покажи… Не эту, правую.

— Мне не больно, — торопливо сказала она, изучая никому неизвестную даль.

Пустая, но милая бравада. Николай терпеливо занялся лечением. Потратил три бэрга на мазь из неведомого уголка Средоточия. Сказать кому — не поверят. Местные, знакомые с нравом приближенного Кронуса, — наверняка. Тэо улыбнулась и ночь отступила, столь лучезарна улыбка.

— Могу я…

Здоровой рукой она коснулась его лица. Почувствовала согласный кивок. Ее пальцы крыльями бабочки скользнули по щекам, лбу, носу…

— Сила, благородство, ум…

— Как насчет злости, зашоренности и кретинизма? — отстранился Николай. Ему хотелось есть, а может быть даже и жрать.

— Таких не чувствую, — снисходительно улыбнулась она.

— Вот только не надо так улыбаться. Терпеть не могу.

— Простите.

Ее любимое слово. Рос досадливо фыркнул и занялся дичью, вертелом и прочими атрибутами кулинарного искусства.

— Десять склянок, время хав… есть.

Он разделил жаркое и весь отдался процессу насыщения.

Чего у Средоточия не отнять — это таких вот моментов. Причудливые тени извивались среди кустарника и деревьев, потрескивали дрова, пахло дымом, чьи белесые ленты тянулись к звездному небу. Ночные птахи выводили замысловатые трели, гармонирующими с золотистыми в свете костра чертами спутницы.