Инкуб (СИ)

После этого троица, наконец, вспомнила о своих обязанностях, и занялись приготовлениями к ужину и ночёвке. Вагабундо отправили за дровами для костра, и тот первым делом глянул туда, куда ушли Аделия с графом. Видя, что глазки приора заблестели, Руника ухватила его за шиворот и сунула кулак под нос. «Видел, гнида? Заруби себе на носу, если прошляешься и вовремя не вернёшься с дровами, то на ужин будешь жевать свои сопли». Но Вагабундо уверил её, что даже не держал в уме идти куда-нибудь, кроме как за дровами для уважаемой фройляйн Клейн.

Вскоре на костре уютно забулькал котелок, распространяя умопомрачительные запахи приправ и мяса. Колдуя над жарким, Руника зазевалась, и варево чуть было не перелилось через края объёмистой посудины, но предостерегающий возглас коротышки предотвратил его побег. Несмотря на ругань и пинки, его физиономию не покидало благодушное выражение. Всячески стремясь угодить неподкупной трактирщице, Вагабундо ходил кругами вокруг неё, но она была настороже и, вооружившись увесистой ложкой, зорко следила за его поползновениями к котелку. Тогда плут сменил тактику и из него, как из рога изобилия, посыпались грубоватые комплименты и остроты. Как ни крепилась Руника, против такой тяжёлой артиллерии она не выстояла. Как только она улыбнулась, обрадованный Вагабундо сразу же протянул ей миску, и состроил жалостливую мину. Смилостивившись, она налила ему мясной похлёбки, зачерпнув её с самого дна, и даже выдала полпинты пива из своих запасов. Не ожидавший такой щедрости, коротышка вытаращил глаза, а затем рассыпался в благодарностях и даже попытался поцеловать её руку, но получил ложкой по лбу и успокоился.

Когда де Фокс и Аделия вернулись, ведя лошадей с водопоя, троица пришла уже к полному согласию — трактирщица накрывала на импровизированный стол, девушка ей помогала, а приор сидел на стульчике и с выражением пересказывал им Библию. Обе внимательно его слушали и, судя по растроганному выражению на лицах, повествование о страданиях девы Марии трогало их до глубины души.

Видя это, Аделия нахмурилась. Она знала, что католики при каждом удобном случае вербуют себе новых сторонников, и всё же её неприятно удивило, что даже сейчас иезуиты не забывают о своём миссионерском долге. Сердясь, она щёлкнула пальцами, и огненная саламандра стрельнула искрами в сторону приора, но он как ни в чём не бывало стряхнул огненных пчёл и до конца прочёл псалом, соответствующий рассказанной библейской истории. После этого он перекрестился и, глядя на ведьму, выразил надежду, что Господь поможет ему спасти души грешников и грешниц, поклоняющихся ложным богам и при этом упорствующих в своём невежестве.

— Аминь! — произнёс Вагабундо и выразительно поглядел на неё сквозь очки, которые делали его похожим на филина.

Аделия презрительно фыркнула и повернулась к де Фоксу. Видя, что он взялся за графин с вином, она порылась в одном из мешочков, висящих у неё на поясе, и протянула ему складной стакан.

— Налейте, граф, а то меня сейчас стошнит от лицемерных проповедей вашего слуги.

— Очаровательная донна, думаю, на этот раз приор прав и вам стоит прислушаться к его словам, — проговорил де Фокс, наливая ей вина.

— Это случится не раньше, чем он прислушается к моим, — парировала Аделия и, отпив из стакана, прислушалась к своим ощущениям. — Замечательно! Я не слишком люблю аперитивы, но этот хорош. — Она мило улыбнулась и с вызовом добавила: — Скажите, граф, а вы согласны покинуть Орден и вернуться в лоно истиной религии?.. Нет? Вот видите!

Сочтя, что на сегодня его христианский долг выполнен сполна, Вагабундо не стал вступать в дискуссию. Он убрал псалтырь в сумку и, достав нужные принадлежности, занялся тем, чего уже давно просила его душа. Подойдя к дереву, где были привязаны лошади, коротышка с ласковыми наговорами навесил им торбы с овсом, а затем потрепал вороного по морде и взялся за щётку. И хотя граф не доверял своему жуликоватому слуге, за коня он не беспокоился, зная, что любовь к благородным животным у него в крови.

Действительно, судя по сияющей физиономии, возня с лошадьми доставляла Вагабундо немалое удовольствие. Полируя и без того блестящую шкуру коня, он потихоньку напевал:

Мне б немножко подрасти,
На вершок подняться, —
С богачами я тогда
Смог бы потягаться.[19]

Остановившись у расстеленной на траве скатерти, уставленной блюдами, Аделия потянулась к бутерброду с мясом.

— Господин приор, скажите, а вы случайно не из племени кале? — рассеяно поинтересовалась она. — О, шоколадный мусс! Руника, ты просто волшебница!

Вагабундо поднял голову и из-под его лохматых бровей остро блеснули умные глазки.

— Зовите нас цыганами.

— Я слышала, что вы бродяги и вся ваша жизнь проходит в дороге.

— Весь мир — наш дом. Цыган рождается и умирает под светом звёзд, а его душа продолжает жить в лошадях, песнях и пламени костра.

— Звучит поэтично, хотя не очень по-христиански, — насмешливо заметила ведьма, высматривая, с чего бы ещё снять пробу.