Инкуб (СИ)

Не хочу я обмана супружества,
Пусть богата жена и собой хороша.
Я коня запрягу, от немилой сбегу
К той, что рвётся душа…

Ах, колдунья моя синеглазая,

Огонёк, что пылает в ночи.
Одинокое сердце ранимое
Переполнено хмелем любви.
Ты одна лишь любимая
Не гони, пожалей, приюти…

* * *

Поутру де Фокс проснулся в мерзейшем настроении. Мучаясь сильнейшей головной болью, он довёл до белого каления Рунику, сунувшуюся было к нему с сочувствием и огуречным рассолом. Пылая от негодования, она вскочила на коня и куда-то умчалась. Затем он наорал на Вагабундо, который порезал его во время бритья, хотя сам был виноват, не желая сидеть спокойно, и только тогда поутих, когда приор не вытерпел и, вспомнив о своём сане, пообещал наложить на него епитимью за сквернословие и неуважение к старшим.

Видя такое дело, Аделия подступила к страдальцу со специально приготовленным зельем, снимающим похмелье. После долгих уговоров де Фокс всё же выпил подозрительную фиолетовую жидкость и вскоре был как огурчик — на лицо ещё зелёный, но уже довольно вменяемый. Дело дошло до того, что он без понуканий взял вёдра и отправился за водой. На этот раз они были полны доверху, и по дороге из них не пролилось ни капельки.

Ближе к полудню де Фокс помирился с Руникой. Правда, это не стоило ему особых усилий, было достаточно глянуть в её сторону и она, просияв, тут же бросилась к нему.

Сиятельный граф не церемонился с любовницей из простонародья, и Аделия отвернулась, не желая видеть, как он унижает её телохранительницу. «В своих чувствах Руника совершенно не знает меры, — огорчённо подумала она. — Жаль, что когда мы влюблены, то совершенно глухи к словам тех, кто желает нам добра».

Во время полуденного привала граф обнаружил в своих сумках огромный шмат вкуснейшего сала — ещё один щедрый подарок от «запорожского казака» — и вскоре от всей компании за версту несло крепким чесночным духом. Даже ведьма не брезговала и на привале первым делом тянулась за бутербродами с любимой закусью славянских народов.

Амурные дела. Воссоединение компании путешественников.

Прошло два дня, и юная парочка тоже засобиралась в путь.

Гостеприимная хозяйка сытно покормила их перед выходом и сунула в руки девушки объемистый узелок с припасами. Юлиан рассыпался в благодарностях и напоследок поцеловал Клару в щёчку. Окончательно расчувствовавшаяся она попросила подождать и бросилась в дом. Вернувшись, она сунула ему несколько мелких монет. Несмотря на протесты, Клара была настойчива, сказав, что это за помощь по дому. Действительно, накануне юноша весь день рубил дрова, а девушка помогала ей с заготовками на зиму — они закладывали убранные с огорода овощи в погреб, а ближе к вечеру готовили колбасы и окорока, в которые Юлиан тоже внёс свою лепту. Утром хозяйка попросила его зарезать нескольких кур и свинью. Припомнив, что не так давно он бледнел и отворачивался при виде крови, Цветанка встревожено посмотрела на юношу, не зная, как он отнесётся к такой просьбе. Но он успокаивающе похлопал её по руке и весело заявил, что это не проблема, мол, нужно выяснить, а вдруг забой скотины — это его второе призвание. Какое его первое призвание, он почему-то умолчал.

С курами Юлиан справился легко — его только позабавили скачущие безголовые тушки, — но при виде мощной хавроньи он всё же спасовал, и тогда пришлось звать соседа. Но он не ушёл и с интересом наблюдал за тем, как лысоватый крестьянин ловко перерезал горло визжащей свинье, а затем подставил тазик, чтобы кровь не пропадала даром. Девушка только качала головой, видя такую метаморфозу.

Стоя у ворот, крестьянка ещё долго смотрела вслед молодым людям, жалея, что они не поддались на её уговоры и не остались погостить подольше. Красивая парочка пришлась ей по душе, да и без молодёжи в доме сразу же стало пусто и тихо: больше не звучал весёлый смех, не раздавался бодрый мужской голос и не сияли глаза девушки, глядя на которую она вспоминала собственную молодость. Когда-то влюбленная в мужа Клара смотрела на него с точно таким же восхищением. Конечно, Антуан был далеко не такой красавец, как этот юноша, но для её сердца это не имело никакого значения.

Женщина тяжело вздохнула, снова пожалев, что муж слишком рано умер, а боги не дали им детей — утешение на старости лет.

— Ну что, Клара, ушли твои гости? — заулыбался сосед, облокотившись на забор. — Заскучала? — догадался он и предложил: — Может, хватит жить бобылкой? Сама знаешь, я живу у брата, и своего хозяйства у меня нет, но я хороший работник и готов податься к тебе в примаки.

Она смерила его взглядом и вдруг решилась.

— А что? Коли не шутишь, приходи. Вдвоём завсегда веселей.