Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

Впрочем, эти солдатские байки были ему на руку, опять же в них он был былинным рыцарем, что не побоялся схватиться с необыкновенным злом, с настоящими и жутко кровавыми колдунами. Но сейчас ещё рано было ему почивать на лаврах и сиять от самодовольства, слушая рассказы своих подчинённых. Сейчас ему нужно было готовить поход, вернее, рейд за «своим», как он уже считал, серебром. И поэтому он собрал около кареты своих офицеров.

— Мильке.

— Да, господин генерал, — отозвался тот.

— Знаю, что вы устали, капитан, знаю, — начал Волков. — Только времени у нас на отдых нет. Пленные говорят, что колдуны послали за горцами, и когда те появятся, одному Господу известно. Так что действовать нам надобно быстро. Майор Дорфус, для вас капитан отобрал самых свежих коней; как поужинаете, так берите с собой шестерых проворных и глазастых людей. Ещё возьмите с собой пленного, он как-никак дорогу ту знает, бывал там, в Мемминге. И выдвигайтесь по дороге на запад. Идти придётся меж гор в темноте, уж не знаю, будет ли нам удача, выйдет ли луна. Так что расспросите пленного как следует, чтобы не проморгать тот поворот, который нам нужен. За вами следом пойдёт капитан Нейман с лёгким отрядом в двадцать человек. А уже за ним я сам пойду. Пойдём без обоза, не нужен он, пленный говорит, тут недалеко. Пойдём скорым шагом, до рассвета на месте должны быть. Господин полковник?

— Да, господин генерал, — отозвался Брюнхвальд.

— Вы остаётесь в лагере за коменданта, — произнёс Волков и добавил, делая на том ударение: — С принцессой, полковник.

— Я понимаю, господин генерал.

— Фон Готт будет при ней безотлучно, и ещё пусть четверо самых надёжных людей при ней будут, — продолжал Волков. — Она — главная в лагере ценность.

— Я понял, — говорит полковник.

И тогда генерал отдаёт главное распоряжение:

— Полковник, ежели к завтрашней ночи меня не будет и от меня не будет писем, так следующим утром снимайте лагерь и поспешно двигайтесь на восток, к Цильской долине, а оттуда уже в столицу Её Высочества. И помните, что было с подложным письмом, которое вы получили якобы от меня; в моём письме, коли соберусь писать, обязательно будет тайное слово. Вы его помните, без него то не моё письмо. Господа, всё всем ясно?

Вопросов ни у кого не было. И тогда генерал закончил совет:

— Что же, если всё всем ясно… Капитан Мильке, как будете готовы, можете выдвигаться. Мы скоро тоже тронемся.

Офицеры стали расходиться по своим отрядам, а Волков, пока не вышел, ещё раз решил поговорить с фон Готтом насчёт принцессы.

— Дорогой друг, — начал генерал свои наставления. — Знаю, что вы устали неимоверно, но попрошу вас быть бдительным и людям, что вам приданы, зевать не давать. Помните, что та тварь, что за принцессой с кинжалом пришла, была, как мрак, почти невидима.

— Я помню, тот кинжал у меня.

— Вот… Принцесса будет спать в телеге, так вы ту телегу поставьте в центр лагеря, и чтобы костёр горел рядом, сами ни на шаг от неё. И людей отпускайте лишь по одному от неё. Её жизнь я поручаю вам.

— Не волнуйтесь, сеньор, — отвечал ему оруженосец в том тоне, в котором разговаривают люди почти близкие, — буду следить за нею всю ночь, не засну, вы же знаете, я крепок, а спать лягу, как рассветёт.

Волков кивнул и произнёс:

— И ещё… Она женщина, но ей тоже нужно будет отходить по нужде. А везде вокруг будут люди, солдаты; она решит отойти подальше или пойти к солдатским нужникам, так вы ей того не дозволяйте, я не хочу, чтобы она ночью отходила от лагеря, как и таскалась по соседним кустам.

— О, — это, кажется, для фон Готта оказалось проблемой. — И что же мне тогда делать?

— Не знаю, придумайте что-нибудь; и будьте деликатны, она может стесняться, так вы сами спросите, не нужно ли ей по нужде, служанок у неё тут нет, в замке я был ей за служанку, а теперь вы побудьте.

— Господь всемогущий! — начал оруженосец. Настроение у него, видно, испортилось. — Уж лучше бы мне с вами в рейд пойти.

— Не ищите лёгких путей, друг мой, учитесь обходиться со знатными дамами, — усмехается генерал, — вдруг вам повезет и встретите вы богатую да знатную, и, может быть, вам тогда не придётся половину жизни спать в обозных телегах.

Он уже хотел попрощаться с маркграфиней, так она сама едва дождалась, когда он закончит с фон Готтом, и подошла к нему.

— Барон, я вижу, солдаты поели и собираются куда-то, кажется, первые уже уехали. Прямо в ночь.

— Я говорил вам, Ваше Высочество, хочу дойти до ближайшей деревни, она тут недалеко, за горой; до зари, думаю, там будем. Сдаётся мне, что нечестивое семейство в той деревне притаилось. Уж очень хочется их схватить, отвезти в Швацц, вам на суд.

— Кажется… — она поглядела на суету, что была в ночном лагере, — вы велели запрячь карету?

— Да, я поеду в карете. Устал, признаться.