Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Барон, — в её голосе появилась те интонации, которые опытная женщина использует, чтобы получить от мужчины желаемое, — дорогой, — она стояла близко, не будь вокруг людей, принцесса, может быть, даже и прикоснулась бы к нему. Возможно, взяла бы за руку. — Может быть, вы возьмёте меня с собой? Я не займу много места в карете.

Как ни ласкова она была, как ни очаровательна, но на сей раз её теплота в обращении, это замечательное слово «дорогой» не поколебали его.

— Даже и не просите о том, Ваше Высочество. Я, пока мы были в башне, с ума сходил от мысли, что с вами что-то может произойти. Уж больше подобных мыслей не вынесу. Я иду на дело военное, в набег, в рейд. И в деле том женщинам не место. Мне о войне надобно будет думать, а не о том, как вас спасать, случись что. Нет! Вы останетесь тут.

Но она не отступала и продолжала всё тем же женским тоном, что размягчает мужские сердца:

— Просто там, в башне, я много молилась, и когда заснула, там мне во сне явился ангел, и ангел тот молвил: будь при муже том, и ты спасёшься и увидишь своих дочерей.

Но даже ангел Волкова не пронял.

— Ваше Высочество, жёнам в рейде места нет; может статься, что придётся нам обратно бежать от врага. И вам безопаснее остаться тут, в лагере, при полковнике Брюнхвальде и при фон Готте, они за вас готовы жизни свои положить, — и тут он не побоялся и движением, которое в темноте и суете сборов никто не могу увидать, взял её за руку. — Не волнуйтесь, принцесса, всё будет хорошо, я скоро вернусь, солдаты говорят, что меня ведёт Бог, не зря они меня прозывают Дланью Господней.

И она не отняла своей руки, а лишь вздохнула невесело. И тогда генерал наклонился и поцеловал ей руку. И почти прошептал:

— Обязательно вернусь, ведь вы ещё не расплатились со мною, принцесса.

И пока он целовал одну её руку, она, оглядевшись быстро вокруг — не смотрит ли кто, — протянула ему и вторую: и эту тоже целуйте.

* * *

Начальником быть хорошо. Можно бросить в карету перину, снять горжет и поножи, вытянуть ноги и… спать. Каретой управляет солдат, рядом с каретой Кляйбер верхом. Волков решил приблизить этого умелого, храброго и расторопного кавалериста. Награду, обещанную за побег из замка, он ему ещё не выдал, но высказал пожелание Брюнхвальду, чтобы тот произвёл Кляйбера в сержанты и подготовил генералу на подпись кавалерийский сержантский патент на имя солдата. Полковник обещал всё сделать, как только выдастся минута. Кавалерист был счастлив, когда о том узнал. Сержант кавалерии — это вам не сержант какой-то там пехоты, это ближний круг рыцарства, почти прапорщик.

В общем, Кляйбер готов был стараться и дальше, пока господин генерал изволил почивать в карете. Тут же недалеко был и Вилли, а впереди отряда ехал майор Дорфус. Он внимательно следил за огнями, что появлялись впереди. То замыкающий сержант отряда капитана Неймана указывал главному отряду направление, чтобы тот не сбился с пути в темноте и тумане, сползавшем с гор. А дорогу перед отрядом Неймана проверял кавалерийский разъезд капитана Вилли. В общем, все они обеспечивали генералу спокойный сон три-четыре часа до самого поворота направо, до подъёма, который вёл в горы на Мемминг.

Время шло уже к утру, было самое-самое предрассветное время, ночные птицы уже смолкли, утренние ещё не проснулись, так как солнце из-за гор на востоке ещё и луча не показало, когда к карете генерала подъехал майор Вилли и, заглянув в темноту кареты, сообщил командиру:

— Господин генерал, Мильке сообщил, что видит огонь на пригорке. Костерок кто-то палит. Пленный говорит, это как раз то место, где сержант колдунов велел выставить секрет.

Волков глубоко спал, как не спал давно, но совсем не выспался, то ли от прежней, многодневной усталости, то ли от горного воздуха.

Он так ещё бы поспал, может, даже до обеда. Но теперь уже пришло его время. Он встряхнул головой и спросил:

— Они, что же, в секрете костёр палят?

— Да то не солдаты, то стража замка, — небрежно пояснил Вилли. — Почём им знать, как должно солдату в секрете быть.

— Для того солдату даны сержант и офицер, что всё ему объяснить и за всем проследить, — назидательно произнёс Волков и тут же крикнул: — Кляйбер, ты тут?

— Здесь, господин, — отозвался кавалерист. Он был рядом с каретой.

— Помоги прицепить горжет и поножи, — распорядился генерал. Волков был близко к намеченной цели, он, кажется, чувствовал серебро колдунов, как будто знал, что оно рядом, и поэтому сон быстро покинул барона, а вместо него появилась присущая всем солдатам, что чувствуют добычу, бодрость. — Вилли, пошлите за Нейманом, пусть подъедет сюда. И пусть едет побыстрее, нам всё нужно успеть, пока туман не начал таять.

* * *

Всё делали быстро, к генералу пришёл Нейман и заодно привёл пленного, которого он таскал за собой на цепи, и они всё обсудили.

Не прошло и четверти часа, как капитан Нейман с пятью отборными людьми пешими выдвинулись к тому пригорку, на котором капитан Мильке углядел в ночи костерок.

А ещё через полчаса к генералу приехал от Мильке человек и сообщил: