Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Хозяева твои сбежали, сбежали… А замок я их сжёг дотла, покои их, пристройки, ворота, мост — всё сжёг, как сначала сделать хотел. В башнях тоже сжёг всё, что гореть могло. И вот теперь за деньгами их приехал… Ну и где же твои господа? — барон снова смеётся. — Твои господа об одном лишь думают сейчас: как бы от меня подальше быть да больше меня не повстречать, так как если поймаю я их, так будут они в Комиссии святой, перед отцами-инквизиторами, ответ держать о делишках своих кровавых. И они знают, кто я, а ты, дурак старый, — видно, нет.

Сказал и поехал к конюшням, а Кляйбер, как командир отвернулся, так не выдержал, старика плетью-то со всего размаха и ожёг, и ещё раз, и по башке разок, и так он упыря ожёг, что тот завыл от боли.

— Эх, вина бы ещё, да мяса варёного, — говорил один солдат, уже позабавившийся с женщиной, своему товарищу. — Или хоть пива.

— Это да, — соглашался тот, — надо бы узнать, в доме есть пиво?

— Эй, вы! — рявкнул на них генерал, услыхав те речи. — А не больно вы разыгрались? Кто будет овёс выбирать? Давайте уже! — и тут же повернулся к одному из солдат, что выглядывал из окна дома со второго этажа. — Всё, выходи оттуда. Хватит.

— А дом палить? — уточнил тот солдат.

— Пали, — распорядился генерал. — И займитесь уже делом.

Хотя к чему он это говорил, да и кому? Когда даже Кляйбер уже занимал очередь на молодую бабу после арбалетчика.

Глава 39

Ветер стал доносить дым с конца улицы. Дым и крики местных.

Волков поглядывал по сторонам и видел, как и мужики, и бабы бегут из деревни. Кто по дороге на север, а кто и просто перебирался через ограды и лез по тропкам на склоны, меж которых лежал Мемминг.

До генерала доносились женские крики, пронизанные ужасом. Видно, корпорал со своими людьми добивал тех, кто прятался в горящем доме повара. Солдаты и так люди не самые добрые, а тут двух товарищей им поранили. Нет, не простят.

— Вон он, вон он побежал! — на всю улицу орал какой-то солдат.

— Через забор лезет! — отвечал другой, напрягая горло. — Давай!.. Не мешкай!

— Коли, не жалей его паскуду, коли! — кричал третий.

Волков не видел, что там происходит, но понял, что кого-то всё-таки закололи: бабы было прекратили выть на секунду, и тут же с новой силой взвыли, да так дружно.

Так и стоял женский крик над деревней. И даже псы цепные, которые были, почитай, в каждом дворе, не лаяли. Молчали, словно понимая, что в счастливой деревне творится что-то страшное.

Тут же над оградой появились две головы в солдатских шлемах; они увидали голых женщин на земле и своих товарищей, что деловито грузили всякое нужное на телеги, и тогда один из солдат из-за забора то ли обиженно, то ли возмущённо воскликнул:

— Ханс! Чёрт вас дери, вас все ждут, всё готово, а вы тут грабите себе в удовольствие!

— Угомонись, Лео! — орал ему солдат, что стоял над женщиной и поправлял свой доспех. — То господин разрешил, так как местный упырь здешний хозяин, больше ничего грабить не будем! Уже тоже уходим!

— Тогда, может, и мы повеселимся⁈ — кричал солдат из-за забора с некоторой надеждой, причём поглядывая именно на генерала.

Ну нет… Пора было уходить.

— Нет, всё, — твёрдо заявил он. — закругляйтесь! — и тут же повернулся к кавалеристу, что был при нём, и сказал: — Скачи к капитану Нейману, скажи, чтобы шёл вниз, скажи, уходим. Он там, наверху где-то, за околицей.

— Я знаю, где он, господин, — ответил кавалерист и ускакал.

Корпорал со своими людьми, телегой и двумя лошадьми уже прошёл по деревне вниз, к Дорфусу. И люди Волкова тоже уже оставляли пылающую усадьбу сынка свинаря Ёшки. Солдаты подожгли все строения, что были на дворе, включая маслобойню у ручья. Сам дерзкий сынок висел на воротах, немного мешая телегам выезжать, а женщины из семьи свинаря продолжали выть, пытаясь рваным тряпьём прикрыть свою наготу. А кровавый прислужник колдунов всего этого не видел. Ему скрутили руки, и он валялся в телеге, лицом в солому.

«Нет, не подох, слава Богу», — думал генерал, глядя как время от времени у упыря подрагивают плечи под тёплой телогрейкой.