Иногда я лгу

Она допила бокал и налила еще. Помню, сердце у меня в груди колотилось так гулко, что я испугалась, как бы его не услышал весь ресторан. Ее слова все крутились и крутились в моей голове, я перевела взгляд на озеро и изо всех сил старалась не заплакать. Последовавшая за ее тирадой тишина оказалась столь тягостной, что мама решила заполнить ее парой других предложений, которые бы ей лучше было не произносить.

– Дело в том, что мы с тобой похожи намного больше, чем тебе может показаться. Я тоже никогда не хотела иметь детей.

Вот здесь она ошибалась. С этой самой минуты мне захотелось завести ребенка почти так же остро, как Полу, – просто чтобы доказать, что она не права.

– Ты не хотела, чтобы у тебя была я? – прозвучал мой вопрос.

Ну все, сейчас она наверняка бросится объяснять, что совсем не это имела в виду.

– Дело не в тебе, просто у меня всегда был слабо развит материнский инстинкт. Если честно, то ты стала результатом случайности – как-то ночью мы с твоим отцом слишком увлеклись, и я забеременела. Как видишь, все предельно просто. У меня не было ни малейшего желания ни вынашивать ребенка, ни рожать его.

– Но когда я родилась, ты ведь все-таки меня полюбила? – спросила я.

– Полюбила? – засмеялась она. – Да я тебя терпеть не могла! Мне казалось, что ты все испортила и жизнь закончилась. И все только потому, что мы выпили лишку и позабыли о благоразумии! Первые несколько недель за тобой ухаживала моя мама, мне даже смотреть на тебя не хотелось, и все опасались, что… Нет-нет, ты не подумай, я никогда бы тебя не обидела.

Как же часто она меня обижала, сама того не замечая.

– Однако когда ты стала старше, все понемногу наладилось. Ты росла на удивление быстро и уже тогда выглядела взрослее, чем на самом деле. Ходить и говорить стала раньше своих сверстников. Со временем твое пребывание рядом стало нормой, будто так было всегда.

– А Клэр?

– Ну, с Клэр, конечно, все было по-другому.

Конечно.

В этот самый момент, как нарочно, я слышу голос Клэр и возвращаюсь в настоящее, в никуда, на больничную койку. Ирония происходящего от меня отнюдь не ускользнула – мы с мамой опять сидим в ожидании Клэр, которая все исправит, научит нас ладить друг с другом и не позволит поссориться.

– Вот и я, – говорит сестра.

Я представляю, как они обнимаются, как мамино лицо озаряется при виде любимого ребенка, вплывающего в палату наверняка в красивой одежде и с развевающимися, длинными белокурыми волосами. Клэр садится и берет меня за руку.

– Руки у нее точно такие же, как у мамы, только без веснушек.

Воображение рисует, как они обмениваются теплыми улыбками, глядя друг на друга поверх кровати. Я действительно похожа на маму, что есть, то есть. У меня такие же как у нее руки, ноги, волосы и глаза.

– На тот случай, если ты меня слышишь, – говорит Клэр, – я должна тебе кое-что сказать. Я надеялась, что все обойдется, но… Словом, ты должна знать, что если бы Пол мог прийти, то давно был бы здесь.

Мне кажется, я затаиваю дыхание, хотя аппарат продолжает нагнетать мне в легкие кислород.

– Он так и думал, что полиция не оставит его в покое, и оказался прав. Они говорят, что в машине обнаружены только его отпечатки пальцев, и выражают уверенность в том, что за рулем сидела не ты. Потом еще эти синяки и отметины у тебя на шее. Сосед утверждает, что слышал, как вы ругались друг с другом посреди улицы. Я знаю, Пол ничего тебе не сделал, поэтому сейчас как никогда важно, чтобы ты пришла в себя.

Она сжимает мою ладонь до такой степени, что та начинает болеть. Я чувствую, как на шею, подбородок, на лицо опускается пелена мрака. Мне хочется спать, сил сражаться больше нет, но при этом мне все велят держаться. Последние слова Клэр доносятся будто издалека и в искаженном виде, но я все равно их слышу:

– Пол арестован.

Недавно

Среда, 21 декабря 2016 года, после полудня

Я иду по нашей улице, очарованная небольшими облачками пара, вырывающимися у меня изо рта, и вдруг осознаю, что улыбаюсь. Вообще-то сейчас улыбаться особо нечему, так что я быстро меняю выражение лица. Небо над головой медленно умирает, уличные фонари возвращаются к жизни, освещая мне путь домой. Одной рукой я закрываю калитку, озябшие пальцы другой переходят на автопилот и принимаются искать в сумочке ключи. Когда они наконец согреваются в достаточной степени, чтобы нащупать нужный предмет, я вхожу в дом. До меня доносится какой-то звук. Не закрывая дверь, я неуверенно иду через крохотную прихожую в гостиную и вижу Пола, который лежит на диване и смотрит телевизор. Блудный муж вернулся. Он на мгновение поднимает на меня глаза и тут же переводит взгляд обратно на экран.

– Ты сегодня рано, – говорит он.

И больше ничего. Он пропал, целые сутки не подавал никаких вестей и вот теперь небрежно бросил три слова и умолк. Я непроизвольно складываю на груди руки, как и подобает рассерженной жене, в которую он меня, собственно, и превратил.

– Где ты был? – Мой голос дрожит, и если честно, я не уверена до конца, что хочу знать ответ.