Иномирье просыпается

Друзья расстроились, никто из них и представить не мог, что кошка могла задумать такой коварный план.

– Впредь будь умнее, – сказала наставница. – Не забывай, Ковен, протез – твой дополнительный договор с орденом Благого Знания. У тебя перед ним особые обязательства, хотя тебе трудно их соблюдать и они тебе кажутся несправедливыми. Соперники и враги постоянно будут становиться у тебя на пути. Будет лучше, если ты окажешься умнее их.

Эркенбальда достала чертежи протезов и рассеянно их перелистала.

– Значит, ты выбрал колдовство и магию? – сказала она подчёркнуто безразличным тоном, меняя тему разговора.

Ковен отвёл глаза, что было совсем не просто, потому что наставница пристально смотрела на него.

Ему самому понадобился не один день, чтобы разобраться в своём внезапном решении. Механиматика – его спасение, его убежище на протяжении многих лет. Благодаря ей он понял, что хоть чего-то стоит. Что может состязаться наравне с другими соискателями. Выбор был продиктован изъяном – отсутствием у него когтей. Родители невольно сделали за него этот выбор. Он стал настолько неизбежным и очевидным, что перестал быть выбором.

И разрешить эту дилемму Ковену помог Ксантос.

– Не следуйте по пути наименьшего сопротивления, – сказал он.

Конечно, Ковен по-прежнему любил механиматику. Что-то придумать, сообразить, смастерить – для него величайшее наслаждение. И он прекрасно знает, что не сможет без этого жить. Но в замок он пришёл для того, чтобы превзойти самого себя. И выбрал путь, к которому совсем не приспособлен.

– Я почувствовал, что должен так поступить.

– Ты прав, – кивнула Эркенбальда. – Хитрец. Не сомневайся, на моих занятиях будешь вкалывать так, словно механиматика – твоя основная специальность. Ты один из самых способных, и я не позволю тебе почивать на лаврах.

Она взяла первый протез и стала его прилаживать.

Не получилось.

– Надо же! Кожа карабкиса недостаточно эластична, не даёт суставу согнуться. А жаль, протез стал бы гораздо прочней.

Лексиос смотрел на Эркенбальду так, словно у него на глазах Великий Фелид творил Вселенную. Он же выбрал механиматику, и для него наблюдать за работой главной наставницы было всё равно что слушать курс лекций.

– Принеси-ка мне кожу ползука.

Лексиос сорвался с места, но сделал крюк, обходя Мигдаллу, которая не сводила с него глаз.

Тем временем Брайна и Сирения, не получившие никаких заданий (моральная поддержка друга не считается), с любопытством совали носы в разные углы мастерской.

– Эй вы, кошки-подружки! Ничего не трогать! – крикнула наставница, занятая плетением шнура. – Вот уж чего не терплю, так это беспорядка мастерской.

Кошки с трудом удержались от смеха. Большего беспорядка, чем здесь, они никогда не видели.

– А что это стоит здесь посередине под чехлом? – спросила Сирения.

– Секретное оружие, – ответил Ковен, немного подумав.

Он узнал штуковину, которая его тоже заинтересовала, когда он приходил сюда в прошлый раз. Но с тех пор она выросла вдвое и занимала почти всё пространство в центре мастерской.

– У тебя хорошая память.

– Малышка подросла, – заметил Ковен. – И странное дело… Мне кажется, что мастерская выросла тоже!

– У юного драчуна, любителя кулачного боя, зоркий глаз. Конечно, я нуждаюсь в пространстве, так что приходится раздвигать стены.

– Раздвигать стены?

– А как ты думал? Ты же в мастерской! У меня тут много сюрпризов. Любопытная Брайна, видишь вон тот рычаг?

– Этот?

– Нет! Только не этот! Тот, что поближе. Именно. Потяни-ка его вниз.

Башня покачнулась.

Верхушка повернулась на четверть вбок. Послышался лязг и скрежет. Стены раздвинулись, и в помещении сформировался новый отсек.

Кряк, скрип, бряк – и мастерская увеличилась.

– Это и значит раздвигать стены, – улыбнулась наставница. – Так я улучшаю старую башню. Выражаю к ней уважение и понемногу всё меняю ради дополнительного пространства.

– Ко мне! На помощь! – издало панические звуки кантеле Лексиоса.

Все обернулись в его сторону.

Мигдалла тоже выразила уважение славному котику и гладила его всеми шестью механическими лапками, предварительно позаботившись о том, чтобы тот не сбежал, зажав его между шкафом и грудой всевозможных железок.

– Мигда! – прикрикнула на неё Эркенбальда. – Что за манеры! Сколько раз я тебе говорила: не трогай гостей! Ты охранница! Не смей баловаться!

Паучиха выпустила Лексиоса, и он примчался, счастливый от кончиков усов и до хвоста, держа в зубах кожу ползука.

Брайна подошла поближе к штуковине под чехлом и понюхала.

– Ничего не трогай, – повторила Эркенбальда. – Или я выставлю тебя за дверь.

– Видите ли, у меня потрясающая интуиция, – сообщила белоснежная ангорская кошка.

– Что ж, всегда любила скромниц! – насмешливо парировала наставница. – Им и глаз не нужно, чтобы всё рассмотреть.

Эркенбальда пренебрежительно повела мордочкой в сторону белой кошки.

– Уверена, это имеет отношение к Шамониосу, – настаивала Брайна.

Столько разных чувств всколыхнулось в Эркенбальде! Искра удивления, щепотка недовольства и бездна недоверия.

– Глупости!

Но сердито встопорщенные усы говорили сами за себя.