Иностранка

— В столице такая грязь, Амалия, — отмахнулся от нее Невинский. — Тем более мне наплевать, что скажут другие.

Он все чаще обращал внимательный и восторженный взор на голубое, невозможно красивое платье в витрине магазина. Оно ему очень нравилось, и Михаил сразу же мысленно дорисовал образ и фигурку женщины, на которой оно смотрелось бы великолепно и по мерке. Перед его взором опять возникла Мари и он напрягся. В этот момент появилась хозяйка салона и воодушевленно воскликнула:

— Ах, дорогая Амалия Николаевна! Многоуважаемый Михаил Александрович!

— День добрый, мадам, — ответила Уварова, вставая с бархатного кресла, Невинский тоже поднялся на ноги. — Мы бы хотели что-нибудь подобрать у вас. У Михаила Александровича намечается очередной бал, и я бы хотела посмотреть новые модные платья.

— Намечается бал? — удивился Невинский, обратив изумленный взор на свою любовницу.

— Ну да. У Наташи в эту пятницу именины, разве вы позабыли?

— Не забыл, — набычился он. — Но стоит ли устраивать бал?

— Конечно стоит! — заявила капризно Уварова.

Невинский вздохнул и промолчал.

— Пожалуйста, Амалия Николаевна, проходите в комнату для примерки, — заметила модистка. — А лучшие модели покажем Михаилу Александровичу.

Женщины удались, а Михаил вновь устало упал в кресло. Взглядом он настойчиво сверлил голубое платье. Он видел, что оно сшито по последней французской моде, из тончайшего полупрозрачного шелка, прямого фасона, собрано под грудью и свободными складками спадает вниз. У платья был глубокий вырез, легкие узкие рукава, скорее напоминающие широкие бретели. Контур лифа был украшен витиеватой вышивкой из серебряной нити. Мысли Невинского стали настойчивыми и вылились в некую картину. Вот если бы Мари была его пассией! Он бы, не раздумывая, купил бы это платье, которое, несомненно, подошло бы ей.

Он это прекрасно понимал. Платье имело простой и в то же время изысканный покрой. Михаил знал, что ее стройная высокая фигурка будет смотреться в нем великолепно. Но она никогда не сможет надеть его, так как он не вправе покупать его. Что скажут слуги, когда он подарит гувернантке платье? Мало того, Мари может и не взять его подарок. Вот выйдет история, и он будет просто смешон. он подумал и пришел к выводу, что слова Амалии не так уж противоречат его замыслу. А если и впрямь в честь именин Наташи устроить грандиозный бал? И под этим предлогом подарить Мари этот изысканный дорогой наряд? Ему вдруг отчаянно и безумно захотелось увидеть ее в этом платье.

Появилась Уварова, одетая в изумрудно-матовый туалет, а за ней мадам Эвет.

— Как вам, Михаил Александрович? — обратилась к нему Амалия.

Михаил оторвал взор от голубого совершенства в витрине и заставил себя посмотреть на Уварову.

— Вполне, весьма приемлемо, — пожал он безразлично плечами.

— Я же говорила вам, что оно ужасное! — воскликнула недовольно Уварова, заметив холодную реакцию Невинского. — Я хочу померить то голубое, что на витрине. Оно явно волшебное!

— Это платье не подойдет к вашему цвету лица и фигуре, — заметила мадам Шальме. — Оно сшито на стройную, высокую женщину, с бледной кожей и яркими волосами. Вы потеряетесь в этом платье.

Михаил вздрогнул, услышав, что Амалия намерена примерить платье, которое он выбрал для Мари. Не подав виду, что ему неприятно желание Уваровой, он лишь напряженно смотрел на голубое платье и молчал. Амалия же, заметив настойчивый взгляд Невинского, направленный на платье, истолковала его внимание по-другому и капризно заявила:

— Платье можно расшить и надеть к нему яркие драгоценности, тогда мне будет к лицу его цвет.

— Но оно очень дорогое, мадам, — объяснила модистка. — Ажурная вышивка под грудью выполнена из серебряных нитей и украшена бриллиантами овальной формы. Оно было сшито в самом Париже, по заказу великой княгини Елизаветы Алексеевны, но из-за слишком большой цены она не решилась выкупить его. Оно стоит две с половиной сотни рублей.

— А я хочу это платье! — возмутилась капризно Амалия, стреляя глазами то на платье, то на Михаила.

Он прекрасно понимал, на что намекает Уварова. Но совершенно не горел желанием покупать ей это платье. И дело было не в деньгах. Он не мог представить в этом туалете Амалию. Это платье было сшито именно для Мари. И он не собирался в угоду своей любовнице портить столь совершенное творение, расшивая его на полноватую фигуру Уваровой.

— Я нынче немного стеснен в средствах, Амалия, — холодно заявил Михаил. — Возьми что-нибудь в пределах сотни.

Уварова покраснела, потом побледнела и, взвившись, заявила:

— Мы уходим! Если не это платье, другого мне не надобно!

Бросившись обратно в примерочную, Амалия уже через четверть часа вылетела оттуда в своем прежнем туалете и раздраженно объявила хозяйке магазина, что они уходят. Михаил услужливо подставил разъяренной любовнице локоть и, хитро улыбнувшись мадам Шальме, повел Амалию на улицу. Последующую часть вечера Уварова, раздосадованная тем, что Невинский пожалел на нее денег, была невыносима. После очередной гневной речи, Михаил холодно предложил: