Иностранка

Жеребец, видимо, довольный тем, что его разглядывают несколько пар заинтересованных глаз, важно переминался с ноги на ногу, фыркая и пытаясь вырвать уздечку из рук конюха Ивана, который держал его спереди. Тут же появилось седло, услужливо поданное Фомой, вторым конюхом, и Николай, еле дождавшись, пока холоп затянет подпругу, проворно попытался вскочить в седло. Но ему удалось это только со второго раза. Едва конь почувствовал на своей спине седока, он заржал и чуть приподнял передние ноги. Николай натянул поводья, пытаясь удержаться в седле, и сжал ногами бока животного.

— Осторожнее! — воскликнула Маша, следя за всей этой картиной напряженным озабоченным взглядом. Она стояла рядом с Невинским, держа за руку Наташу, которая все порывалась подойти к жеребцу, подаренному юноше. Сегодня был четырнадцатый день рождения Николая. И сразу же после завтрака Михаил Александрович пригласил всех на двор, заявив, что на улице Николая ожидал подарок.

Маша разбиралась в лошадях еще с детства. Ее покойный отец, Кирилл Петрович, разводил одно время породистых скакунов и еще с малолетства привил своей дочери любовь к этим великолепным статным животным. И Маша, едва пробежавшись восхищенным взглядом по мускулистой груди и тонким ногам жеребца, сразу же отметила, что конь не просто хорош, а великолепен. Он явно стоил целого состояния, и молодая женщина подумала, что Невинский зря подарил юноше столь дорогой подарок, который мог избаловать его.

— Отец, он не слушает меня! — воскликнул Николай, когда жеребец начал подпрыгивать под ним, подкидывая зад, и едва не сбросил именинника со спины на землю.

— Покажи ему, что ты сильнее! — посоветовал Михаил Александрович, прищурившись. Николай натянул сильнее поводья и сжал ногами бока жеребца. Это совсем не понравилось ретивому животному, и жеребец недовольно и громко заржал, лягая воздух.

Беспокоясь за Николая, который мог не удержаться и вылететь из седла, Маша, наконец, отбросив стеснение, решилась на довольно смелый шаг, в глубине души все же опасаясь вызвать неудовольствие со стороны Невинского.

— Ласково! Поговорите с ним! Наклонись к его ушам! — посоветовав, воскликнула Маша. Николай стрельнул на нее глазами и кивнул. Он с силой сжал поводя и одновременно заговорил с непокорным жеребцом. Ласково, почти шепотом. Конь чуть успокоился от слов Николая, который продолжал упорно что-то шептать. Через некоторое время тот, удивив всех, остановился и покорно поднял голову, прекратив вырывать поводья. Увидев это, Маша довольно улыбнулась, ведь ее совет помог юноше, и вздохнула с облегчением. Она не сразу почувствовала, что Михаил Александрович смотрит на нее. Лишь спустя минуту она обернулась к Невинскому и увидела его пораженный и удивленный взгляд, направленный на нее.

— Не думал, сударыня, что у вас такие познания в лошадях, — проворчал Невинский, явно недовольный тем, что его совет не возымел действия на жеребца, а ее слова помогли Николаю.

Чувствуя плохо скрываемое недовольство Михаила Александровича, Маша промолчала и, опустив глаза, затеребила пальцами подол своего платья. Она проворно наклонилась к Наташе и прошептала:

— Пойдем в дом, Наташенька, я почитаю тебе…

Девочка покачала головой и, выдернув ручку из ее ладони, приблизилась к жеребцу, на котором восседал важно Николай. Не отрывая взора от сидящего верхом брата, Наташа принялась с интересом рассматривать коня. Поджав губы, Маша была вынуждена стоять рядом с девочкой, ощущая, как поглощающий взгляд Невинского прямо буравит ее спину.

В остальном день прошел вполне мирно, потому что Михаил Александрович в честь именин сына разрешил Николаю не посещать уроки. Оттого в классной комнате все три часа занятий царило спокойствие и тишина, а Маша лишь иногда задумывалась о том, где сейчас юноша со своим новым подарком.

Тем же вечером она нечаянно повстречалась в парадной с госпожой Уваровой, которая приехала с вечерним визитом к Невинскому. Машенька как раз вышла с детьми из столовой после ужина, когда в переднюю вошла Амалия. Скинув перчатки с рук, Уварова, якобы не заметив Трофима, который почтительно поклонился ей, с вызовом взглянула на Машу и, протягивая ей замшевые палевые перчатки, приказным тоном высокомерно приказала:

— Возьмите, милочка! И будьте аккуратнее, они очень дорогие!

Прищурившись, Маша бросила мимолетный взгляд на детей, которые с веселыми криками уже поднялись и приблизились к верхней площадке лестницы. Она прекрасно поняла, что Уварова вознамерилась ее унизить и указать на низкое положение, которое она занимала в доме Невинского. У Маши появилось безумное желание ответить этой бесцеремонной фрейлине с таким достоинством, чтобы она более даже не дерзала унижать ее. Машенька открыла было рот, радуясь тому, что дети не услышат ее слов, но в этот миг за ее спиной раздался холодный жесткий голос Невинского:

— Амалия, в доме есть слуги! У мадам де Блон другие обязанности.