Иностранка

Невинский в этот вечер танцевал в основном с Амалией, которая была в великолепном платье из тонкого бело-розового шелка и светлом палантине. Маша отметила, что наряд Михаила Александровича в серебристо-синих тонах совершенно не сочетается с туалетом Амалии Николаевны. Но эта мысль мгновенно покинула ее голову, поскольку, рядом было много других вполне изысканно и модно одетых кавалеров и дам. В какой-то момент Маша ощутила на себе тяжелый, внимательный взор. Она не сразу поняла, кто на нее смотрит, и лишь спустя мгновение заметила, что Михаил Александрович, который разговаривал с седым генералом, стоя неподалеку от них с Наташей, напряженно и невозможно дерзко посматривал на нее. Его взгляд, немигающий и жесткий, не понравился Маше, и она сразу же занервничала, ощущая, что делает что-то не так. Молодая женщина сделала вид, что не заметила взгляда Невинского и быстро перевела глаза на ближайшую танцующую пару. Спустя некоторое время, уже находясь у камина и смеясь над шутками Амалии Николаевны, которая, как обычно, повисла на его руке, Невинский, так же внимательно смотрел на нее, Машу. Молодая женщина не понимала, отчего она то и дело привлекает внимание хозяина дома, но это было ей неприятно. В конце концов она решила, что Михаил Александрович, как и всегда, просто оценивает ее поведение и отмечает, правильно ли она следит за Николаем и Наташей.

Около десяти Невинский подошел к ним, и Маша, не заметив его присутствия, вздрогнула от его холодного голоса, который раздался почти рядом:

— Уже десять, мадам де Блон, отведите детей наверх.

— Да, конечно, Михаил Александрович, — прошептала Маша, согласно кивнув. Она окликнула Николая, который стоял неподалеку, и, взяв Наташу за руку, поспешила прочь из бальной залы, чувствуя, что слишком увлеклась своими мыслями и не заметила, что часы пробили десять. И вновь тем самым вызвала неудовольствие Невинского.

Прошла еще одна неделя. Маша все дни напролет занималась детьми, получив за месяц всего два выходных полудня, которые они с Андреем провели, гуляя по Петербургу. Мрачный строгий Невинский, как и обычно, занимался делами, ездил с визитами и следил за беспрекословным исполнением правил в доме. Николай постоянно пытался улизнуть с уроков. Амалия Уварова наносила ежедневные вечерние визиты в их дом и порой оставалась на ночь. Наташа так и не разговаривала на людях, лишь оставаясь наедине с Машенькой в детской, перебрасывалась со своей гувернанткой простыми фразами, очень тихо, словно опасаясь, что ее услышат другие. К этому всему Маша уже привыкла, считала свое существование в доме Невинских вполне сносным и даже находила в своей теперешней жизни некое удовлетворение.

В тот день после ужина Маша с детьми собиралась выйти из маленькой китайской гостиной, в которой в последнее время трапезничали Невинские, когда Михаил Александрович остановил ее.

— Мари, прошу вас, задержитесь, — властно приказал он, вставая из-за стола.

Маша проводила взглядом удаляющихся детей, которые устремились в сад через открытые двери гостиной. Она почтительно наклонила голову в сторону Невинского, обернувшись к нему. Тот указал ей на небольшое расшитое диковинными цветами канапе, стоящее недалеко от распахнутого окна. Послушно сев на предложенное место, молодая женщина ощутила свежий сладкий запах зелени, льющийся из сада. Июнь был в самом разгаре, и в последние дни в Петербурге стояла невозможная жара. Поэтому Невинский велел обедать в китайской гостиной, ведь комната была самой прохладной на первом этаже дома.

Михаил Александрович приблизился к открытому окну, рядом с которым сидела Маша, и, заложив руки за спину, начал рассматривать пейзаж за окном. Она вежливо молчала, внимательно глядя на его высокую фигуру и твердый неподвижный профиль, и размышляла, о чем он хочет поговорить с ней.

Так и не оборачиваясь, Невинский произнес:

— На следующей неделе мы уезжаем в Сосновку. В деревне не так жарко, как в Петербурге. И дети будут на свежем воздухе. Соберите все необходимое для Николая с Наташей и для себя с сыном. Да, не забудьте книги и учебники. О дне отъезда я скажу вам позже, — он немного помолчал, а затем добавил: — Да, еще одно, — он обернулся, и его цепкий взгляд задержался на ее лице. — Завтра после обеда я отпускаю вас. Поедете с Фомой в модный салон к мадам Совернэ, что на Невском. Там у меня открыт кредит. Подберете себе несколько платьев на лето, ибо ваши выглядят просто отвратительно. Они старые и заношенные.

— Но мои платья вполне пристойные и…

— Мои служащие должны выглядеть подобающе! — перебил он ее неучтиво. — И не смейте даже возражать мне, Мари. Я не хочу, чтобы все думали, что я стеснен в средствах, раз не могу должным образом одеть своих работников. Фома после обеда отвезет вас туда и обратно. Вы все поняли?

Поджав губы от досады, Маша смотрела поверх его головы. Ей было обидно. Отчего он смеет так унижать ее? Да, ее платья может быть старые и заношенные. Но они чистые и заработаны честным трудом. Да, у нее не было денег, чтобы купить себе новые.