Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Обобщив изложенное и суммировав приведенные цифры статистики (полученные из разных источников), приходим к следующим заключениям: география профильных интересов австрийского военного ведомства охватывала все протяжение российского приграничья от Балтики до Черного моря; в период времени с 1900 г. по 1 августа 1914 г. только в районе ведения Варшавского военного округа, который имел на своем юге сотни верст общей границы с австрийской Цислейтанией, действовали десятки агентов австрийской разведки.

И, в-третьих, в качестве косвенного довода, опровергающего воспоминания М. Ронге о мизерном составе австрийской агентуры в России, приведем некоторые высказывания, озвученные руководством МВД об оперативной обстановке, сложившейся в западных районах государства (близ границы с Австро-Венгрией). В частности, товарищ министра внутренних дел С.Е. Крыжановский занял неоднозначную позицию. С одной стороны, он сомневался в занятости российских австрийцев-колонистов в шпионаже в пользу своей этнической родины, с другой – утверждал, что военный шпионаж австрийцев, к примеру, в Волынской губернии организован «вообще, весьма широко»[285]. Некоторым обоснованием этих слов может быть тот факт, что только один штаб 11-го армейского корпуса, дислоцированный во Львове (т. е. в непосредственной близости к Волыни), пользовался услугами большого числа осведомителей. С.Н. Галвазин, обращаясь к документам по истории русской контрразведки, указывает на 30 агентов, многие из которых работали в Варшаве и Киеве[286].

Соглашаясь с актуальностью австрийского шпионажа, С.Е. Крыжановский пытался предугадать развитие последующих событий (ввиду важности высказывания министра, приведем фрагмент из его речи повторно): «В случае наступления военного времени, присутствие подобных лиц в губернии (австрийских колонистов, отслуживших в национальных армиях. – В.З.) отзовется на наших военных интересах в высшей степени тяжко. Эти лица могут быть призваны на действительную службу иностранных войск и в случае вступления последних в пределы Волынской губернии, явиться лучшими знатоками театра военных действий…»[287].

Официальная точка зрения МВД, отраженная в секретном письме чиновникам Государственной Думы в 1911 г., частично подтверждает наличие квалифицированной и многочисленной агентурной сети австрийцев в приграничных с Австро-Венгрией стратегически важных уездах России (железнодорожные станции, крепости, гарнизоны и др.). Кроме того, она дает нам право выразить уверенность в том, что Департамент полиции МВД, располагавший общеимперской статистикой по надзору за иностранцами и арестам австрийских шпионов из числа колонистов (по своему ведомству), имел все основания усомниться в политической благонадежности и лояльности последних к самодержавию в случае военного вторжения с австрийской стороны.

Фото 2.

Фото 3.

Переходя к анализу второй проблемы, касающейся объемов, отчисляемых на заграничную агентуру средств, отметим, что логичным следствием сокрытых точных количественных показателей австрийской агентуры, если относиться с известной долей скепсиса к заключениям М. Ронге, было ее незначительное финансирование. На страницах работы «Война и индустрия шпионажа», повествуя о вопросах выделения кредитов на нужды австрийской разведслужбы перед Первой мировой войной, автор пишет: в 1907–1908 гг. «сумм, отпускаемых на разведку по смете генштаба, едва хватало бы на содержание директора „среднего“ банка»; в 1910 г. «на Россию опять оказалось возможным уделить лишь скромные средства»; «начальник австрийского генштаба фельдмаршал Блазиус Шемуа добился после смерти графа Эренталя (февраль 1912 г.) ежегодного ассигнования разведки до 150 000 крон»[288].

Фото 4.

Фото 5.