Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Как показала переписка главы омского городского полицейского управления с начальником омского жандармского управления, подавляющее большинство китайцев прибывали группами численностью от 5-ти до нескольких десятков человек. Только 14 октября 1910 г. в Петропавловск приехали 19 человек, в Омск – 30 и т. д.[450] Количество таких иностранцев в Степном генерал-губернаторстве росло в геометрической прогрессии. По мнению некоторых специалистов, фактическое число «желтолицых в разы превышало данные статистики»[451].

Концентрируясь в сибирских городах, отдельные китайцы приступали к разведке. 5 августа 1910 г. начальник иркутского губернского жандармского управления сообщал в Особый отдел Департамента полиции МВД следующее: «по агентурным сведениям стало известно, что в начале июля группа интеллигентных китайцев, собравшись на тайное совещание в китайском общественном доме по р. Плюснинке, постановила: 1. Донести китайскому правительству об отправке из Хабаровска отряда и орудий в Манчжурию. 2. Следить на вокзале за численностью отправляемых солдат и орудий…»[452].

Помимо множественного прибытия и перемещения китайцев из одной местности в другую, вносившего определенную дезорганизацию в процедуру их регистрации, военное ведомство Китая сделало ставку на подвижность своих агентов, также исключавшую возможность учета в полиции. Намеренное введение органов административно-полицейской власти в заблуждение препятствовало установлению за всеми прибывающими из Восточной Азии (включая вероятных шпионов) наружного наблюдения. В многочисленных письмах приставов и околоточных надзирателей 1-й и 4-й части г. Омска на имя омского полицмейстера в 1910–1911 гг. можно встретить одну и ту же фразу: «приехавшие китайцы по розыскам в районе вверенной мне части не розысканы (в секретной переписке фигурировали имена лишь тех китайцев, которые вызывали сомнения в смысле их благонадежности. – В.З.)»[453].

Неизвестный ранее метод организации военного шпионажа, позволявший вражеской агентуре слиться с обезличенной социальной средой (склонной к частой смене места жительства), дезориентировал не только полицию, но и военных. Бдительно наблюдая за азиатами, приезжими с Дальнего Востока, в надежде обнаружить среди них военных преступников, они зачастую глубоко заблуждались в своих предположениях. Из сообщения начальника штаба Омского военного округа акмолинскому губернатору В.С. Лосевскому следует, что 19 мая 1907 г. обер-офицер для поручений капитан Михаэлис задержал торговца папиросами и бумажными веерами ввиду того, что «он похож на японца и оказался подозрительным». Однако в ходе немедленного установления его личности опасение военнослужащего не подтвердилось. Зато выяснилось, что этот китаец воевал с японцами в составе русского флота и побывал в японском плену[454].

Тем не менее, наряду с встречавшимися фактами безрезультатных поисков китайских подданных (находившихся в розыске за Департаментом полиции МВД) или их ошибочных задержаний, в архивных документах сохранились и другие свидетельства. Наибольший интерес представляют сообщения об арестах реально действовавших в Западной Сибири агентов китайской разведки, подтверждающие не только факт создания и функционирования такого ведомства во время становления военной организации Китая, но и его полную самостоятельность. Приведем лишь два существенных примера.

15 октября 1912 г. во исполнение требования начальника иркутской контрразведки штаб-ротмистра Н.П. Попова омские жандармы арестовали по подозрению в военном шпионаже китайских подданных «Джань-Юнь и Дуань-мэнь-фу». В ходе проведенного по месту их пребывания в Омске обыска обнаружено: «предписание президента Китайской республики Юшинкая (Юань Шикая. – В.З.) выехать для собирания сведений, касающихся расположения войск, количества оружия и др. относящегося к военному шпионству», чертежи и послужной список, в котором «Джань-Юнь» значился подполковником китайской армии[455].

Навлекших на себя подозрение китайцев заключили в омскую тюрьму, и на основании Положения о государственной охране возбудили дознание о привлечении их в качестве обвиняемых по ст. 111 Уголовного уложения 1903 г. (в ред. закона от 5 июля 1912 г.)[456]. Однако, ввиду недостаточности улик, собранная «переписка» (т. е. протоколы обыска, допросов и пр.) не получила дальнейшего развития.

Не сумев довести дело «Джань-Юня и Дуань-мэнь-фу» до предварительного расследования и суда, начальник омского жандармского управления инициировал их немедленную и безвозвратную высылку за пределы Российской империи[457].