Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

1) Довоенную китайскую разведку, при всех ее успехах, нельзя поставить в один ряд с крупнейшими спецслужбами других держав, в первую очередь Германии, Австро-Венгрии и Японии. Однако следует признать, что расширение дипломатических контактов и общее развитие военной (военно-морской) организации Китая накануне Первой мировой войны способствовали росту профессионального мастерства его разведывательных органов. Это проявлялось в их самостоятельности (независимости от более зрелых и влиятельных азиатских и европейских разведок); применении боевого опыта (военного шпионажа), накопленного во время Русско-японской войны; использовании некоторых достижений немецких и японских разведчиков; расширении сферы своих интересов и ареала деятельности; подготовке национальных разведывательных кадров и др. Вследствие чего китайские военные и частично гражданские власти в короткий срок сумели создать осведомительные позиции вдоль Амура, прибегли к разведывательным возможностям военного атташата и учредили агентурную разведку

2) Китайская агентурная разведка по примеру японцев представляла собой закрытое для внешнего мира и самодостаточное профессиональное сообщество. Функционируя в различных регионах России, его шпионы предпочитали не прибегать к содействию местного населения, снижая тем самым возможный риск своего разоблачения и раскрытия организации (резидентуры), в которой они действовали. Неукоснительное соблюдение данного принципа не могло не сказаться на мизерном количестве китайцев, задержанных за шпионаж в пользу своей этнической родины (см. Приложение 4).

3) Китайский шпионаж в большинстве своем характеризовался двигательной активностью. В противовес японцам, которые вели «оседлый образ жизни в профессии», китайские военные делали ставку на бесчисленные перемещения своих соотечественников. Практиковавшаяся ими непредсказуемая и хаотичная смена населенных пунктов (мест ночлега или жительства) создавала благоприятные условия для легендированного, длительного, безопасного и результативного ведения визуальной (как правило, топографической) разведки китайскими шпионами.

Такой алгоритм сбора разведывательных данных о противнике, не имевший аналогов во всеобщей истории шпионажа (в обстановке мира), не предусматривал создание статичной, глубоко осевшей (законспирированной), долговременной и, что немаловажно, реальной шпионской сети на всей протяженности России. Особенность «китайского стандарта» заключалась в попытке организовать немногочисленную, динамичную, обезличенную и, скорее, виртуальную сеть мобильных резидентур, решающих разнородные тактические задачи в широком географическом диапазоне своей деятельности. Однако охватить большую часть России такими шпионскими организациями/группами в непродолжительный (с точки зрения результативности деятельности) межвоенный период китайцам так и не удалось.

4) Не в пример японцам китайцы, если и находились под наблюдением военных и жандармско-полицейских структур, все же не отождествлялись с образом врага (пусть и прошедшей войны) и не вызывали к себе предвзятого отношения, сопровождавшегося чрезмерной опекой.

5) Ввиду малочисленности заметок о китайских шпионах в русской прессе, отсутствия в советской и российской историографии специальных монографических исследований, проливающих свет на прошлое китайской разведки (в интересующий нас хронологический промежуток времени)[466], а также узости задействованной нами архивной базы, трудно понять истинный масштаб и специфику деятельности этой спецслужбы против Российской империи. Ограниченность источников не позволила дать объективную оценку ее результатам с точки зрения степени нанесенного ущерба обороноспособности всего государства и его отдельных регионов (Дальнего Востока, Северо-Запада, Сибири, Кавказа, Западного Туркестана).

1.3. Деятельность средневосточной разведки

Афганская разведка

Локально-географический принцип разведывательной активности афганского правительства ничем не отличался от аналогичной конфигурации деятельности выше отмеченных разведок соседних с Россией маловлиятельных стран. Так же, как Швеция, Румыния и Турция, Афганистан собирал военные сведения о военных крепостях и их гарнизонах, прилегающих к его государственной границе с русской стороны.

Согласно «Записке Отдельного корпуса жандармов штабс-ротмистра Прушевского в Особый отдел Департамента полиции» (далее – Записка) от 11 сентября 1909 г., гражданские и военные власти Гератской провинции северного Афганистана имели в русских городах и аулах «Тахта-базар, Таш-Кепри, Чимен-Ибит» опору в лице «сочувствующих жителей». В крепости Кушка с ними сотрудничали братья Алиевы. Они, как сказано в Записке, работали в качестве «войсковых подрядчиков и стояли весьма близко к самой администрации (крепости. – В.З.), военному делу и давали, таким образом, наиболее ценные сведения»[467].