Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Военные известия китайской прессы свидетельствовали о том, что в Китае запущен механизм становления национальной военной силы, в частности, разведывательной службы. Мировой (японский и американский) стандарт ее организации повлек за собой освобождение от японской зависимости, которая наблюдалась после окончания Русско-японской войны (привлечение китайцев к японскому шпионажу против России). Следствием наметившихся перемен стало получение Китаем собственного профессионально-разведывательного статуса, выразившегося в способности вести независимый сбор военных сведений в других странах[426].

Теперь кратко охарактеризуем действия китайских органов военно-политического осведомления, нацеленных на Россию (Дальний Восток, Санкт-Петербург, Сибирь, Северный Кавказ и Западный Туркестан).

Приграничная/войсковая разведка

Имеющиеся у нас немногочисленные архивные материалы об организации и результативности китайской разведслужбы на сопредельной российской территории не позволяют сформировать желаемое целостное представление об истории создания приграничной разведки. Поэтому, ссылаясь далее на единственный и очень важный документ, попробуем приоткрыть хотя бы одну из ее страниц.

После Русско-японской войны в связи с расширением своего влияния на правобережье Амура и намерением учредить там национальное пароходство (альтернативное русскому аналогу) у Китая возникла потребность не только в собственном флоте, но и в системе приграничного осведомления (силами местных администраций). Проектируемая разведка преследовала решение задач экономического и военно-политического характера. К первым относилось изучение количества и технического состояния русских пароходов, наблюдение за речными грузоперевозками (объемы и виды грузов, их стоимость и пр.), знакомство с персоналом. Ко вторым – предвидение вероятных угроз военно-политической безопасности китайским золотым приискам в прибрежной зоне. Обоснованием сказанного является рапорт № 101 командующего амурской речной флотилией капитана 1-го ранга Копонова от 1 июня 1909 г., переданный П.А. Столыпину. С одной стороны, в нем констатируются факты назначения заведующего китайским пароходством по Амуру/Сунгари и поступления в его распоряжение четырех судов, с другой – отражается инициатива китайского правительства об ускоренном формировании войск и полиции в Манчжурии, а также усилении наблюдения за русскими вдоль границы[427].

В отличие от приграничной разведки (с опорой на местное китайское население и сельских начальников), основы которой были заложены спустя почти три года после окончания военного конфликта на Дальнем Востоке, войсковая разведка как особый род деятельности китайских сухопутных сил, дислоцированных в непосредственной близости к китайско-русским рубежам, только начала формироваться. По данным газеты «Чжун го бао» за 1911 г. в китайском государстве не было «ни одного человека, осведомленного в русских военных приготовлениях и в русских пограничных делах…»[428].

Озаботившись отсутствием разведывательного ресурса в русской приграничной полосе и связанного с этим оперативного представления о северном соседе, генерал-губернатор Манчжурии Чжао Эр-сюнь летом того же года отправил командира 2-й смешанной бригады генерала Лань Тянь-вэя в русские владения для осуществления военно-разведывательного обследования приграничных местностей[429]. Подчеркнем, подобные ознакомительные рейды на сопредельную территорию вскоре стали распространенным явлением, так как сотни верст русско-китайской границы (только Приамурское генерал-губернаторство имело 3000 верст сухопутной границы с Китаем[430]) с российской стороны не имели стройной системы глубоко эшелонированного охранения.

По воспоминаниям П. Яворовского (записка «Истинное положение дел в Приамурье», 1910 г.), «сухопутная оборона края на большей части протяжения нашей границы отсутствует, а войск мало»[431]. Говоря о русской речной флотилии, курсировавшей в бассейне крупных приамурских рек, автор с сожалением отмечает: «…все эти хрупкие суденышки, несомненно, будут пущены ко дну без всякого труда» для китайцев и их артиллерии[432].

Дипломатическая разведка

После заключения Портсмутского мира китайская дипломатия начала проявлять интерес к обороноспособности России. В 1906 г. посланник империи Цин в Санкт-Петербурге приступил к активному сбору политических, военно-политических и военных сведений о России. В ходе перлюстрации его переписки с советниками министерства иностранных дел в Пекине от 31 декабря 1905 г. удалось выяснить, что он сложил объективную картину об общеимперских противоречиях и революционных катаклизмах, внутриполитической нестабильности в Финляндии и Прибалтийских губерниях, отметил наличие приморских портов, имеющих важное значение для русского флота[433].