Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

4) Историю военного шпионажа японцев против своего ближайшего военно-стратегического противника на континенте целесообразнее рассматривать в контексте хронологических и географических взаимосвязей. Комплексный учет периодов предвоенного времени, обстановки войны и условий мира на потенциальных (позже, актуальных) театрах военных действий и послевоенной территории России помог четче рассмотреть динамику профессионального роста и самосовершенствования японской разведки. Особенностями этого процесса стали преемственность поколений в среде кадровых разведчиков, приобретение ими военно-шпионских знаний, умений и навыков (по формам и методам решения профессиональных задач) в форматах мирной жизнедеятельности и военных будней, формирование долговременного и обновляющегося банка данных об обороне русских.

Взглянув на проблематику японского шпионажа глазами военных авторов и редакторов, мы убедились в том, что их периодические сообщения во многом совпадали по своему содержанию с информацией, имевшейся в гражданских органах печати, а также местных исполнительных и высших законодательных учреждениях власти, Департаменте полиции МВД и разведывательных структурах военного министерства. О чем это свидетельствует? С одной стороны, суммарная численность публикаций о работоспособности японской системы шпионажа и степень их достоверности говорит о высоком уровне погруженности в проблему органов контрреагирования (как главного источника поступления этих новостей). С другой – отмеченные смысловые совпадения указывают на примерно одинаковый (т. е. не принципиально разный) объем сведений о глубине и специфике японского разведывательного проникновения в военные тайны России, которыми располагали власть, журналисты, а вместе с ними и просвещенная часть общества.

Отмеченные особенности подтверждают сформированность к началу Первой мировой войны благоприятных объективных и субъективных условий для всеобщего, посильного и повсеместного противодействия японским шпионам со стороны государства и патриотически настроенных народных масс.

Китайская разведка

Китай длительное время был сосредоточен на разрешении внутриполитических противоречий и поэтому вопросам дипломатии и разведки в близлежащих странах (в том числе в дальневосточном регионе) уделял лишь опосредованное внимание. Однако вскоре после завершения Русско-японской войны 1904–1905 гг. китайские власти стали более воинственно и претенциозно воспринимать территориальное, экономическое и политическое превосходство проигравшей России. Как правильно подметил генерал-губернатор Приамурья П.Ф. Унтербергер, «для нас опасна заносчивость Китая, явившаяся последствием неудачной войны России с Японией»[419].

Показав военную слабость, российское государство столкнулось с комплексом внешних опасностей, исходивших от Китая. В отличие от экономического, криминологического, санитарно-эпидемиологического и военного факторов, возымевших преимущественно регионально-локальный (приграничный) характер, его военно-разведывательное вмешательство приобрело фрагментарно-всероссийский размах (в поле зрения попали отдельные местности Дальнего Востока, Сибири, Северо-запада, Кавказа и один географический регион Центральной Азии).

Предваряя рассуждения о деятельности разведывательной службы Китая (до 1911 г. империи Цин, а после Синьхайской революции – Китайской Республики) в России, кратко остановимся на рассмотрении ее внутренней организации и профессионального становления.

Структурными органами военно-политического осведомления за рубежом стали: приграничная/войсковая разведка, дипломатическая разведка и военная (агентурная) разведка, с общим подчинением военному министерству или министерству иностранных дел Китая. Подобная расстановка разведывательных сил была типичной не только для ведущих европейских, но и азиатских государств того времени (в частности, Японии), ставших своеобразными эталонами в профессионально-разведывательной среде.

С момента своего возникновения в межвоенный период и далее китайская разведывательная служба не могла не учесть боевой опыт, полученный некоторыми участниками вооруженного столкновения на маньчжурском театре военных действий. Ее неподдельный интерес вызывали особенности деятельности японской разведки, в недавних мероприятиях которой зачастую были задействованы и сами китайцы. Оказавшиеся в нашем распоряжении документальные свидетельства позволяют напомнить два исторических факта: один из них (известный в научных кругах) связан с преступной деятельностью переводчиков-иностранцев в годы войны с японцами, другой (малознакомый специалистам) проливает свет на способ насильственного приобщения потенциальных кандидатов из числа китайцев к сбору шпионских сведений о русских силах в Манчжурии.