Инсайт

Ева сглотнула. Комок подступил к горлу, глаза снова защипало. Шут даже ни разу не взглянул на неё. Почему? Наверное, потому что ему очень больно. И он вынужден это терпеть. Из-за неё.

Ева вышла из спальни в холл и отвернулась к окну. Ночь была тёмной. Ели тонули в туманном мареве, торчали лишь верхушки. Вдалеке шумела река.

– Он, наверное, никогда не простит меня, – подумала вслух Ева.

– За что? – Удивился Стром, становясь рядом.

– Он взял с меня обещание – не обсуждать с призраком содержимое конверта. Но я нарушила его. Если бы я послушала Килана, вам не пришлось бы спасать меня и братья не получили бы эти ужасные ожоги. – Ева покачала головой. – Ничего бы этого не случилось. У него останутся шрамы, Стром?

– Мо говорит, что да. – Капитан закурил трубку и обнял девушку за плечи. – Ева, ты не виновата в этом. Виноват полтергейст, ведь это он воспользовался твоим доверием. А мы всего лишь делали то, что сделал бы любой друг на нашем месте. Послушай, – Стром наклонился, чтобы заглянуть девушке в глаза, – Я уверен, что шрамы волнуют Шута меньше всего. А боль… она не вечна. Он силён духом. До недавнего времени я даже не представлял, насколько он силён. Мо хороший врач и раны Шута вскоре затянутся.

– Тогда почему он не смотрит на меня? Почему хотел, чтобы мы ушли? Чтобы я ушла?

– Я думаю, он не хочет тебя пугать. Не хочет, чтобы ты видела его слабым.

– Но я не считаю его слабым!

– Никто не считает его слабым, кроме него самого в данный момент. Но позволь ему иметь возможность выглядеть в твоих глазах так, как он хочет. А сейчас он не хочет, чтобы ты видела его в таком состоянии.

Ева промолчала. Какое-то время они вместе наблюдали за тем, как туман движется меж деревьев, расщепляясь на клочья и соединяясь вновь.

– Кто из них читал текст? – Вновь спросила Ева. – Я хочу знать.

– Я не знаю. – Соврал Стром. – В той суматохе было не разобрать.

Мориус выглянул в холл.

– Можете вернуться. – Крикнул он.

Шут сидел на постели с новыми повязками. Нагноения не было, раны неплохо заживали.

– Еду привезут утром, – сказал Мориус, убирая мазь на тумбу, – но ты должен поесть уже сейчас. Стром, у нас осталось что-нибудь со вчерашнего дня?

– Мы вчера и не ели совсем… Пойду посмотрю.

– Хорошо, – кивнул Мориус и повернулся к Еве, – а ты его покормишь. Руки у него замотаны, назначаю тебя его кормилицей.

Шут попытался возмутиться, но Мориус был непреклонен.

– Решение доктора не обсуждается, – отрезал он, – я отнесу инструменты вниз, поставлю кипятиться.

Ева и Шут остались одни.

Она присела рядом и робко дотронулась до его загорелого предплечья, чуть выше бинтов. Шут закрыл глаза, но не отстранился. Казалось, он был рад обществу девушки.

– Очень больно? – спросила она, не зная, как начать разговор.

– Уже нет, – мягко ответил он, пытаясь улыбнуться, – лечение Мориуса помогает. Не волнуйся, на мне всё заживает, как на дворняге. Я ведь и есть дворняга.

– Я волнуюсь, Килан. Волнуюсь, потому что… потому что…

Вот-вот признается! Нельзя, чтобы она сказала ему нечто настолько важное. Не сейчас. И не ему. Он не имеет право на взаимность.

– Потому, – поспешил прервать её Шут, – что ты – мой друг. Я знаю.

Ева смутилась. Она хотела сказать совсем не это. Хотела сказать, что любит его! Она уже почти набралась храбрости сделать это, но он вновь строит между ними стену. Конечно, он ведь считает её только другом.

– Да… – разочарованно вздохнула Ева и, отвернувшись, одёрнула руку.

Шут внимательно поглядел на неё одним глазом. Голова его была обмотана бинтами, удерживающими повязку на верхней правой части его лица. Светло-рыжие волосы выбивались из-под бинтов тонкой золотистой проволокой. Второй глаз с обожжённым веком, скрывался под повязкой.

Шут чувствовал себя счастливым от того, что Ева сидит с ним рядом. Она не погибла, она жива и сейчас с ним. Никакая боль не может затмить радость от её присутствия рядом с ним. Обычно он не позволял себе даже мечтать о ней, но сейчас ему хотелось, чтобы она вновь дотронулась до его руки.

Ева прервала думы Шута вопросом:

– Кто из вас троих читал книгу?

– Сомбер. Это он спас тебя.

Сомбер? Разве он способен на такое? Нет, несомненно, он добрый и отзывчивый, но обладает ли он такой храбростью и отвагой, ведь Ева считала, что героем на самом деле был Шут! Или же ей хотелось так думать? В душу закралось сомнение.

– Если это был он, то пусть подтвердит!

Шут закрыл глаза на несколько секунд, мысленно беседуя с братом. Тот не хотел лгать. Но аргументы Килана оказались достаточно убедительными. Сомбер открыл глаза и посмотрел на девушку печальным взором.

– Не мог же я позволить духу вновь занять твоё тело, – ответил певец, – иначе твоя смерть оказалась бы напрасной.

– О, Сомбер! – воскликнула Ева, обнимая друга, – Спасибо!