Ева собрала в саду шиповник. Хорошо было заваривать его ягоды прохладными вечерами. Пока из дома выносили испорченную мебель и вещи, Ева поднялась в свою спальню и достала из комода револьвер, подаренный Шутом. Подарок был дорог сердцу и к тому же полезен, оставлять его в доме Ева не хотела. Было бы неплохо потренироваться стрелять более метко. Если Шут согласится, она могла бы делать это под его руководством, пока он не поправится. Револьвер и умение им пользоваться могут пригодиться в дороге. Девушка всерьёз размышляла о том, чтобы отправиться в путешествие с друзьями. Заодно она могла бы навестить родителей.
Ева услышала шум и выглянула в окно: внизу по мостовой двигался серый экипаж. Пора поговорить с Треором об их последней встрече в день обряда! Ева хотела понять, привиделось ей это или она действительно встречала экипаж в то утро. Девушка выскочила из дома и бегом спустилась с холма, пытаясь догнать мальчишку, но тот успел добраться до перекрёстка, где в дилижанс уже кто-то садился.
– Эй! – Крикнула Ева, ожидая, что альбинос обернётся.
Его белый чуб всколыхнулся. Мальчишка что-то крикнул лошадям и те рысью пошли вперёд.
– Треор! – Позвала Ева снова.
– Ты чего орёшь? – Спросил капитан, спускаясь вниз.
Ева указала пальцем на удаляющийся экипаж.
– И что там? – Поинтересовался моряк.
– Мой знакомый.
Ева взглянула на капитана, пыхтящего трубкой, и по морщинам на его лбу поняла, что Стром не понимает, на что она показывает.
– Серый экипаж, запряжённый двумя лошадьми! – Она вновь указала пальцем в сторону удаляющегося дилижанса. – Вот-вот скроется в тумане! Видишь?
Капитан отрицательно помотал головой.
– Надо бы показать тебя твоей знакомой ведьме. – Сообщил он. – Теперь точно поедешь с нами. На обратном пути заедем в Гланбери, а то уже и средь бела дня видишь всякое.
О том, что этот экипаж Ева видела ещё и в момент, когда её сердце остановилось, девушка решила пока не говорить, а то Стром бы совсем испугался. Ева задумалась и дотронулась до кольца, висящего на шее. Никто, кроме неё не видел Дария. Зелёное свечение от камня тоже видела только она. А теперь ещё и это.
Для проклятия слабовато. Но и на сумасшествие не похоже, ведь Дарий был абсолютно реален, как реальна была и её одержимость духом.
У Евы всегда были вопросы к матери, но та сердилась всякий раз, когда дочь пыталась что-то узнать. Но теперь Ева взрослая, она не испугается материнского гнева и обязательно добьётся ответа.
Страх и решительность сплелись в один тугой клубок.
Вся эта ситуация не нравилась девушке, но был в ней и плюс: ранее сомневающийся Стром, теперь и сам считает, что Ева должна поехать с ними.
Капитан торопился в море. Близился Большой Эмпорий, а у него до сих пор не было ничего, что могло бы заинтересовать Вормака. Стром планировал новое путешествие. Раснария же успел воспользоваться богатой библиотекой Мориуса и разработать полезный маршрут.
– Почему тебе так важно сыграть с Вормаком? – спросила Ева.
– Мне нужно от него небольшое чудо, – пояснил Стром, – небольшое для него, но очень важное для меня.
– Что же это?
– Кое-что, утраченное мной из-за глупости.
Стром и глупость – это что-то несовместимое. Так думала Ева. Он всегда такой собранный, такой ответственный и разумный. Почти как Раснар, только не такой всезнайка. И не такой бабник. Хотя, во всезнайстве теперь хорошую конкуренцию мог бы составить Мориус. Раснара это слегка раздражало: он не терпел соперников.
– Не верится, что капитан может быть глупым, – усомнилась Ева.
– О, я был такой дурак! – Моряк покачал головой. – Да и капитаном был не всегда.
Ева снова обратила внимание на едва заметное мерцание над шляпой Строма. Словно над ней плескалась вода.
– Что у тебя за шляпа такая странная? – спросила она.
– Волшебная! – подмигнул Стром и помог ей сесть в экипаж. Они возвращались с рынка, где капитан набрал припасов в дорогу, а Мориус – свежих лекарств. Ева же заглянула в лавку художника, где раздобыла декоративные материалы. Она собиралась сделать маску для Цербера. Мориус пока не разрешал ему выходить за пределы дома и сада, но говорил, что уже вскоре снимет бинты: раны заживали хорошо. Раснария почти перестал появляться. Ева встретила его лишь раз. Совершенно мрачный он сидел на скамейке в саду, ковыряя бинты на руках. Под ними Ева заметила красную узловатую кожу – свежие рубцы.
– Ну, допустим, на руки я надену перчатки, – угрюмо произнёс он и потеребил бинты на лице, – но с рожей-то что делать?!
Ева не знала, что сказать. Кажется, Раснария придавал куда больше значения внешности, чем его братья. Сомбер говорил, что ему это безразлично, его больше интересовало, скоро ли заживут руки, чтобы вновь взяться за лютню. Шут же совсем не обращал внимания на бинты и на то, что они скрывали, словно увечий для него не существовало. Он уже потерял 2 пальца раньше, шрамом больше или меньше – это уже было не столь важно для него.