ИНСАЙТ

Внезапно им овладело странное ощущение. То, что остальные Рейдеры называли «чуйкой». Он, отупевший от вони и ужаса, просто поддался ему, потянул обитую сгнившим поролоном дверь справа и вошёл, оказавшись в маленькой, не больше чулана, комнатке, где, однако, было окошко, пропускавшее вечный красноватый свет местной луны. Пол был застлан гниющей соломой. У дальней стены, под окном, громоздился кучей тряпья очередной человек…

Странно, но это существо до сих пор было здесь. И было живо. Те же изъеденные проказой черты поднявшегося на скрип двери уродливого лица. Губы, лопаясь и истекая гноем, раздвинулись в улыбке, выпуская зловонное шипение:

– Я говорила тебе… Да. Даааа. Глупая Киса.

– Одно из них говорило. Будто бы пророчествовало. Жуть! – его передёрнуло.

– Да с ними бывает. Одно из преимуществ такого состояния. Они видят что-то…

Я сгрёб отвратительное существо за ворот, смяв то ли истлевшую мешковину, то ли мумифицированную кожу и вздёрнул невесомую фигуру над полом.

– ТЫЫЫЫЫЫ. ТЫ ЗНАЛО, ЧТО БУДЕТ! РАССКАЖИ МНЕ БОЛЬШЕ! Что мне делать? Скажи!

Смех, больше похожий на бульканье.

– Больше ничего, ничего не знаю!

Ты давно всё выбрал, имя умирает,

Умирает разум, умирает совесть.

Съедены чудовищем, а оно всё просит.

Просит. Просит. Просит. Просит

Я встряхнул жуткую тварь, но добился только того, что её щека лопнула, как сухая мандариновая корка. И оно снова забулькало в мрачном веселье.

– БЕСПОЛЕЗНО. – я посадил остатки человека обратно на пол. Когда я вышел из чулана, то, что от него осталось, больше не могло издать ни звука.

Шпиль. Когда я увидел беспомощно, будто рот старика, распахнутые ворота, внутри на секунду мелькнуло что-то, похожее на сожаление. Но я мгновенно о нём забыл. Слабое эхо чужого стона, ласковым дыханием вырвалось из зева пещеры, заставив меня истекать голодной слюной. Её стон! Я шагнул во тьму и двинулся по коридору. Я чувствовал их в стенах. Расколотых. Гончих. Они были в нетерпении, натягивали цепи, скалили клыки, роняли из пастей голодную пену, в ожидании команды рвать. Чувствовали, что ждать осталось не долго и от этого только больше ярились.

Сладкий, словно мёд, болезненный вскрик заставил меня ускорить шаги. Стремительно миновав оставшиеся повороты, я вошёл под купол центральной пещеры. Не знаю почему, но я хотел увидеть картину уничтожения, которую тогда оставил за спиной. Но ничего не было. Ни тел, ни крови, ни Теней.

Пол под ногами слегка проседал, будто резиновый, а стены едва угадывались в полотнищах ползавшего по помещению зеленоватого тумана. Ясно видимыми были лишь два объекта. Метрах в двадцати от меня, сгорбившись марионеткой с обрезанными нитями, прямо на полу сидела Лиса. Она была совершенно неподвижна, я бы принял её за мёртвую, если бы она периодически не вскрикивала, будто видела кошмарный сон. За ней, совершенно не уместный здесь, посреди пещеры стоял обычный дверной проём, с совершенно заурядной, покрытой зелёным дермантином дверью. Разве что вместо замочной скважины, под дешёвой латунной ручкой зияло идеально круглое отверстие.

Ключ, который я до сих пор сжимал в руке, нагрелся и беспокойно задрожал, то ли стремясь к двери, то ли наоборот, желая оказаться как можно дальше. Мне было совершенно не до него. Я, легко скользя сквозь туман, направился к той, кем так желал обладать. Только в двух шагах от неё, меня остановило ощущение чужого присутствия. И аплодисменты.

Сначала редкие, неуверенные хлопки, будто копились под потолком, повторяясь раз за разом, превращаясь в шквал безудержных оваций. Повинуясь сиюминутному желанию я приложил лапу к груди и изящно поклонился в пустоту, искренне наслаждаясь происходящим. Рукоплескания достигли апогея так, что казалось, стены пещеры сейчас не выдержат и пойдут трещинами, а потом, так же постепенно, утихли, снова превратившись в одиночные хлопки.

Раздвинув занавес тумана, почти не различимый на его фоне, чеканя шаг, появился Звонарь.

– Браво! Наконец! Звезда нашего драматического спектакля! Ты всё таки справился, радость моя.