Inside out: моя неидеальная история

Через Рона я нашла человека, который был агентом миленьких девушек, – найти работу было нелегко, ведь у меня совсем не было опыта, к тому же я была несовершеннолетней. Но такие знаменитости, как Хелен Хант или Джоди Фостер, как раз и начинали свой карьерный путь, будучи детьми. Я наблюдала, изучала индустрию развлечений – в общем, руководствовалась девизом «повторяй за другими, пока не получится». Я хотела бы сказать, что желание заниматься актерским мастерством появилось у меня из-за увлечения пьесами, с которыми я познакомилась в школе, или волнующего трепета, пережитого во время исполнения роли в театральном кружке. Хотелось бы, чтобы именно так я пришла в мир актерского искусства, однако, по правде говоря, к этому меня побудил Голливуд – он был еще одной новой школой, которую мне необходимо было понять, еще одной системой игры. Однажды столкнувшись с ним, я пыталась изучить принцип работы в этой сфере. Пройдут годы, прежде чем я буду зарабатывать себе на жизнь как актриса, но именно тот первый агент ввел меня в этот мир – нашел для меня небольшую роль в сериале под названием «Каз»[28], где я сыграла тринадцатилетнюю проститутку. И первая большая фраза, которая принесла мне членский билет Гильдии киноактеров, звучала так: «С вас пятьдесят долларов, сэр».

Как бы мама ни мечтала об отношениях с добрым и понимающим мужчиной, а Рон Фелиция был именно таким, он ей наскучил. Она чувствовала, что обязана разрушить эти отношения своим любимым способом – очередной драмой, – и сделала это. Однажды Рон вернулся домой и застал ее в постели с моим отцом. Понятное дело, Рон был в ярости, подрался с Дэнни, после чего выгнал маму. Мы переехали в маленькую студию в Брентвуде прямо с Сансета – к переездам я относилась спокойно, чувствуя при этом пустоту в душе.

В нашей жизни всегда были мужчины – когда мы выходили вечером гулять, на нас с Джинни многие обращали внимание. Помню, сидим мы в баре одного мексиканского ресторанчика в районе Западного Голливуда. Джинни тогда очень много выпила, высматривая кокетливым взглядом парней. Всякий раз, когда я узнавала этот ее пьяный душный взгляд, чувствовала, как съеживаюсь от дискомфорта. Один клюнул на наживку и подошел к нам.

– Вы сестры? – поинтересовался.

– Нет, это моя дочь, – ответила Джинни, кокетливо улыбаясь.

Это был ее любимый вопрос. Мужчина, конечно же, возразил, что она не может быть матерью в таком возрасте. И действительно, ей было всего лишь тридцать четыре, а мне, ее дочке, пятнадцать. Она усмехнулась, когда он посмотрел на меня.

Мне не нравилась роль барной компаньонки – она просто использовала меня как приманку для мужчин и личного водителя – ага, водителя без водительских прав.

Я удивляюсь, как нас тогда не поймали, но надо сказать, что в те дни Джинни могла проводить мастер-классы, обучая, как игнорировать обстоятельства. Мы ходили по острию ножа, несмотря на это, находили квартиры, хоть и небольшие, но чистые, в недавно построенных домах и, как правило, в безопасных районах. У нас не было такого, чтобы мы не сводили концы с концами. Возможно, она играла в ту же игру, что и мой отец, – съезжала до времени оплаты, использовала псевдонимы – в общем, по какой-то причине в первые два года после того, как родители расстались, мы переезжали семь раз. На первом месте для нас был вопрос безопасности – после того случая, когда один парень, с которым она встречалась, разозлился на нее и обрезал все электрические провода в нашем доме. Вдобавок к этому он пометил все углы квартиры, как собака.

Стресс от постоянных переездов с квартиры на квартиру отразился на нестабильности мамы и моем личном беспокойстве. Однажды ночью я вернулась домой очень поздно, у двери меня поджидала Джинни.

– Где ты была? Ты должна быть дома к одиннадцати! – закричала она на меня.

Дома к одиннадцати? Да она в жизни не упоминала о времени, до которого я могу гулять, никогда не спрашивала, где и с кем ее дочь. В ответ я сказала пару резких словечек, после чего она подняла руку, чтобы ударить меня. Я увернулась.

– Да как ты смеешь вдруг так взять и начать играть роль заботливой мамочки?! Ты думаешь только о себе, поэтому тебя не должно волновать, во сколько я прихожу домой, – выкрикнула я.

Она должна была ответить пощечиной, но это сделала я, и мне полегчало. Джинни больше никогда не поднимала на меня руку.

Больше всего переезды отразились на моей учебе. Когда я вернулась в Фэйрфакс, чтобы записаться в десятый класс после нашего короткого пребывания в Брентвуде, там ничего не было, по крайней мере, для меня. В школе объяснили, что мне необходимо набрать определенное количество зачетных единиц, но все подобные курсы уже заполнены. Почему раньше никто не сказал о нехватке зачетных единиц, о которых я, кстати, слышала впервые? Им было все равно, хотя по факту я сама об этом не позаботилась.