Инспекция. Число Ревекки

Бесконечный поток бритых полосатых существ продолжал вытекать в ворота и дальше, на широкую дорогу. Ровным пятеркам не видно было конца. Заключенные шли, не глядя по сторонам: там были деревья, поля, сухая трава вперемежку с остатками поздних полевых цветов, не дай бог птица какая-нибудь – все то, что могло вызвать болезненные воспоминания о прошлой жизни. Здесь это было лишним, ничего, кроме бед и новой боли, не приносило. Ревекка смотрела прямо перед собой в чей-то голый затылок, изуродованный запекшимися кровавыми корками от расчесов, – эта картина была привычной, настраивала на нужный лад.

Пешком им предстояло преодолеть почти восемь километров.

Вот они уже добрались до Харменже, где на фермах узницы ухаживали за курами, гусями, утками и кроликами. Ревекка услышала кудахтанье из курятников, обнесенных высокой сеткой. И в ту сторону она не посмотрела. Теперь она смотрела себе под ноги, чтобы распухшей правой ногой в деревянной колодке не споткнуться в очередной раз, иначе кровавую мозоль на пальце опять пронзит острая боль. Вчера ей удалось организовать для больной ноги одну тряпку и обмотать ступню, но этой тряпки не хватило, чтобы заполнить все пространство в башмаке размера на три больше нужного. Ревекка старалась ступать в след впереди идущей женщины, но комья стылой грязи то и дело попадали под деревянную подошву, и в один момент нога все-таки соскользнула. Ревекка поморщилась, но ни единого звука не сорвалось с ее губ.

Вдали уже виднелся лес. Они шли к нему мимо мужской штрафной команды[68], надрывавшейся в поле. Но Ревекка и на них не посмотрела, хотя их вид не был способен вызвать болезненных воспоминаний, скорее наоборот, но необходимо было следить за ногами. Над головой уже шумели могучие кроны. Понурые, с опущенными головами, женщины прошли лес, а за ним и очередную оставленную деревню. С обеих сторон темнели нежилые заколоченные дома, во дворах валялись брошенные в спешке вещи, стояли пустые будки, в которых когда-то бесновались собаки, пустые сараи, где когда-то все мычало и кудахтало. Выйдя из деревни, команда пошла вдоль железной дороги. «Только бы не проехал», – с тоской думала Ревекка, но, как назло, раздался долгий протяжный гудок. «Только бы грузовой», – продолжала надеяться она, но и с этим не повезло: поезд был пассажирский. «Не смотри, не смотри», – приказывала себе Ревекка, но соблазн был выше ее сил и она все-таки повернула голову в сторону поезда. Перед переездом поезд замедлил движение, и страшные лысые номера могли хорошо рассмотреть изумленные лица пассажиров, прильнувших к окнам. Ревекка уставилась на хорошенькую девушку. У той были волосы. Они обрамляли круглое личико светлыми блестящими волнами и спадали на белый накрахмаленный воротник. И губы у нее были накрашены. «Господи, какое красивое создание, неужели такие еще существуют?» О том, что она и сама когда-то была такой, Ревекка помыслить не могла.

Девушка, словно что-то почувствовав, из всей толпы серых существ тоже выбрала Ревекку и вцепилась в нее ошеломленным взглядом. Она смотрела со смесью изумления, жалости и… отвращения. Ревекка давно привыкла к этому, все вольняшки смотрели на них так. Смесь могла меняться: иногда к ней добавлялось презрение, иногда – злость, иногда – почти мистический ужас, вызванный страшными слухами, но отвращение было всегда.

Поезд промчался мимо, увозя с собой красавицу со светлыми волосами. С волосами… И вместе с ней сотни других существ из несуществующего больше мира, несовместимость которых с этими местами не укладывалась в голове и в то же время пронизывала душу насквозь.

– Чего встали? Пошли! – прикрикнула анвайзерка.

Команды вновь двинулись вперед.

Солнце было уже полностью в своих правах, оно постепенно превращало стылую грязь в вязкую жижу, которую добротно вымешивали тысячи ног. Ревекка чувствовала, как холодная грязная вода затекала в колодки, тряпки прилипли к ступням. Работать еще не начинали, а голод уже терзал и закручивал кишки в узлы. Через несколько километров команды начали раскидывать по разным секторам. Ревекка с завистью смотрела на тех, кого погнали в поля. Там каждый получал свою делянку, которую необходимо было перекопать. Зачем? Ведь вот-вот наступят заморозки, для чего надо было взрыхлять полевую землю сейчас? Но Ревекка давно привыкла, что бóльшая часть работы в этом месте была совершенно бесполезна. Все здесь имело лишь одну цель – создать условия, в которых полягут как можно больше номеров. Ревекка скользнула взглядом по числу, выбитому на руке, – ее номер. Неаккуратные цифры уже побледнели, были уже не такие четкие, как в первые месяцы. Но исчезнуть навсегда этому числу было уже не суждено – это Ревекка знала наверняка. Вытатуированное клеймо проникло под ее кожу до конца жизни, как бы она ни скребла его. Теперь уж только вместе с рукой…