Инспекция. Число Ревекки

Заключенные, которых погнали в поле, кинулись получать инструмент. Самые удачливые урвали лопаты, остальным достались кирки. «Земля уже твердая, не застывшая, как камень, но все же, и кирка будет входить с трудом, с лопатой, конечно, попроще будет», – думала Ревекка, просто чтобы хоть о чем-то думать. А может, дело было вовсе и не в земле, а в обессиленных руках узниц, с трудом удерживающих ледяное древко голыми посиневшими пальцами, и ногах, сил которым едва хватало, чтобы держать тело, не говоря уже о работах. Но копать – это еще ничего. Главное, не на щебень. Раньше только мужчин заставляли, а теперь и женские команды начали отправлять. И для мужчин это пытка, а для женщин – верная смерть. Ни одна не способна была выдержать это на протяжении долгого времени. Ревекка уже дважды попадала в команду, работавшую на погрузке щебня.

– Вздрогнули, суки? Дышите спокойно, сегодня щебня не будет и на рытье канав не пойдете, – засмеялась Хильда, их капо.

Ревекка почувствовала облегчение, но лишь на секунду. Капо тут же добавила с издевкой:

– Сегодня вам работка потяжелее, ленивые свиньи! Пойдете на кирпич.

Ничего не поменялось в лице Ревекки. И внутри ничего не оборвалось. Только злость появилась. Злилась… на себя. Как она могла хоть на секунду впустить в себя эту глупую надежду. Надежда – роскошь, блажь. Лишнее в лагере. «Оставь ее, всяк сюда входящий», – вот что надо было выбить на главных воротах лагеря, а не чушь насчет труда.

Наконец и они дошли до своего места работы. На тупиковой ветке стоял товарняк, груженный кирпичом. Нужно было разгрузить и перенести весь кирпич под навес, который накануне соорудила другая команда.

– Разобрались по десять на вагон на разгрузку, остальные – в очередь за тачками!

Ревекка судорожно соображала: если встать за тачку, то будет почти минутка на передышку, когда ее нагружать будут, да и тащить не на себе, главное, чтоб колесо было в порядке. С другой стороны, на разгрузке вагона встанут в цепь и будут по одному кирпичу передавать, главное, споро и не терять ритм, а тачку еще неизвестно как нагрузят. Но там минутка отдыха, а глядишь, и полторы получится… А тут по одному кирпичу…

– Чего встала? Живо за тачкой! – от сильного удара в спину Ревекка полетела наземь.

Вскочив и не оборачиваясь, она бросилась за тачкой. Что ж, вновь решили за нее. Ревекка поискала взглядом Касю и увидела, что ту определили на разгрузку вагона.

Тачка, которая досталась Ревекке, была с погнутым колесом, но ехала исправно. На бортах застыл толстый слой цемента, от чего она была тяжелее, но, с другой стороны, и кирпича меньше поместится. Такие мелочи, на которые в том другом, не существующем больше мире и внимания никто не обращает, лагерным умом подмечались быстро. Ревекка подкатила тачку к ближайшему вагону, где уже в ожидании стояли другие заключенные. Женщины на разгрузке торопливо передавали кирпичи, наполняя первую тачку.

– Куда наяриваешь? – зашипела девушка, чью тачку грузили. – Будет тебе!

И она ухватилась за ручки и покатила тачку, не давая бросить туда очередной кирпич. На ее счастье, капо смотрела в другую сторону.

– Медленнее, медленнее! Не усердствуй! – шипела уже другая, пытаясь выгадать лишние секунды отдыха.

– А ты мне тут не указывай, тоже мне нашлась оберка[69], – в ответ зло рявкнула полька на разгрузке, которой необходимо было не только оборачиваться и передавать, как остальным, а еще нагибаться и укладывать кирпич в тачку, да так, чтобы не разбить его.

– Лишнюю пайку захотела выслужить? Правильно, пособляй фрицам, покажи, как хлопочешь на работах.

– Пшла давай, жидовка поганая, без тебя тошно, – отмахнулась полька.