Институт

— Ты не уверен! — выкрикнула она. — Я слышу это в твоей голове, Люки, ты всё ещё не уверен!

Люк не стал отрицать этого, просто уставился в свою тарелку.

Калиша посмотрела на Тима.

— Что если они все же правы? Тогда это будет наша вина!

Тим заколебался. Ему тяжело было думать, что дальнейшие его слова могут сильно повлиять на то, как эта девочка проживёт оставшуюся жизнь, а он ни за что не хотел возлагать на себя такую ответственность, хотя боялся, что это уже произошло. Мальчики тоже слушали. Слушали и ждали. Тим не обладал экстрасенсорными способностями, но одна способность у него всё же была: он был старшим. Взрослым. И они хотели услышать от него, что никакого монстра под кроватью нет.

— Это не ваша вина. Никого из вас. Этот человек приходил не для того, чтобы предостеречь вас, а чтобы отравить вашу жизнь. Не позволяй ему сделать это, Калиша. Не позволяйте — все вы. Как вид, мы созданы для одной цели, и вы, ребята, достигли её.

Он потянулся к Калише обеими руками и вытер слёзы с её щёк.

— Вы выжили. Вы использовали свою любовь и ум, и выжили. А теперь давайте есть пирог.

3

Наступила пятница и пришла очередь Ника уезжать.

Тим и Венди стояли с Люком, глядя как Ники и Калиша, обнявшись, спускаются вниз по подъездной дороге. Венди должна была отвезти его на автобусную станцию в Брунсвике, но все трое понимали, что перед этим им двоим нужно — вполне заслуженно — побыть немного наедине. Чтобы попрощаться.

— Давай-ка ещё раз всё повторим, — сказал Тим часом ранее, после обеда, во время которого Ники и Калиша почти ничего не поели. Тим и Ники вышли на заднее крыльцо, пока Люк с Калишей мыли посуду.

— В этом нет надобности, — сказал Ники. — Я всё понял, бро. Правда.

— И всё же, — сказал Тим. — Это важно. Из Брунсвика до Чикаго, так?

— Так. Автобус уезжает в семь-пятнадцать вечера.

— С кем можно общаться в автобусе?

— Ни с кем. Не нужно привлекать внимание.

— Что ты должен сделать по прибытии?

— Позвонить своему дяде Фреду из Нави-Пир. Потому что там меня оставили похитители. Там же они оставили Джорджа и Хелен.

— Но ты этого не знаешь.

— Нет, не знаю.

— Ты знаешь Джорджа и Хелен?

— Никогда не слышал о них.

— А кто тебя похитил?

— Не знаю.

— Чего они хотели?

— Не знаю. Это загадка. Они не домогались меня и не задавали вопросов; я не слышал никаких других детей и вообще ни черта не знаю. Когда полиция будет допрашивать меня, не добавлять ничего лишнего.

— Всё верно.

— В конце концов, копы сдадутся и я смогу поехать в Неваду, где буду счастливо жить с моими тётей и дядей, и с Бобби. — Бобби был братом Ники, который в ночь похищения Ники остался ночевать в гостях.

— Твоя реакция на смерть родителей?

— Для меня это новость. И не переживай, я смогу зарыдать. Это не будет трудно. И не будет фальшиво. Поверь мне. На этом всё?

— Почти. Первым делом расслабь кулаки. Те, что у тебя на руках, и те, что у тебя в голове. Дай шанс своей новой жизни.

— Это не легко, чувак. — Глаза Ники заблестели от влаги. — Нихуя не легко.

— Я знаю, — сказал Тим и рискнул обнять его.

Сначала Ник пассивно принял его объятия, а затем обнял его в ответ. Крепко. Тим подумал, что это неплохое начало, и что с этим парнем всё будет хорошо, сколько бы вопросов не задала полиции, сколько бы раз они не сказали, что всё это какая-то бессмыслица.

Джордж Айлс был единственным, за кого Тим переживал, когда наставлял его; парень был тем ещё балаболом и выдумщиком. Однако Тим думал — надеялся, — что всё же достучался до Джорджа: если ты ничего не знаешь — это спасёт тебя; если что-то добавишь — это может погубить тебя.

Теперь Ник и Калиша стояли в обнимку возле почтового ящика в конце подъездной дороги, где мистер Смит своим шепелявым голосом пытался посеять вину в детях, которые только хотели выжить.

— Он по-настоящему любит её, — сказал Люк.

«Да, — подумал Тим. — И ты тоже».

Но Люк был не первым, кто оказался белой вороной в любовном треугольнике, и не последним. И уместно ли здесь слово «любовный»? Люк был гением, а ещё ему было двенадцать. Его чувства к Калише спадут, как жар, хотя было бы бесполезно говорить ему об этом. Но он будет помнить, как Тим помнил девочку, по которой сходил с ума в двенадцать лет (ей было шестнадцать — на световые годы старше него). Как и Калиша запомнит Ники, красавчика, который сопротивлялся.

— Тебя она тоже любит, — мягко сказала Венди, и легонько сжала загорелую шею Люка.

— Но не так же, — мрачно ответил Люк, и тут же улыбнулся. — А, чёрт возьми, жизнь продолжается.

— Заводи машину, — сказал Тим Венди. — Автобус не будет ждать.

Она забрала Люка, и они вместе поехали к почтовому ящику, где он остался с Калишей. Они оба помахали, когда машина тронулась с места. Рука Ники высунулась из окна и помахала им в ответ. Затем машина уехала. В правом переднем кармане Ники — до которого карманникам сложнее всего добраться — лежали семьдесят долларов наличными и телефонная карта. А в его ботинке был засунут ключ.