Институт

Вместо ответа Донки Конг поспешил через комнату к интеркому Стэкхауса. Верхняя часть корпуса была покрыта толстым слоем пыли. Стэкхаус не пользовался им ни разу — как-то не представилось случая объявлять о грядущих вечеринках и бал-маскарадах. Доктор Хендрикс наклонился, чтобы осмотреть элементарные органы управления, и щелкнул выключателем. Загорелась зеленая лампа.

— Что ты имеешь в виду…

Настала очередь Хендрикса сказать «заткнись», но вместо того, чтобы рассердиться, Стэкхаус испытал даже некоторое восхищение. Что бы там ни задумал добрый доктор, он считал это важным.

Хендрикс взял микрофон, но не включил его.

— Есть ли способ сделать так, чтобы эти сбежавшие дети не услышали, что я собираюсь сказать? Не хочу подавать им идеи.

— В туннеле нет динамиков, — сказал Стэкхаус, надеясь, что он прав. — Что касается Задней Половины, я думаю, что у них там своя, отдельная система внутренней связи. Что ты задумал?

Хендрикс посмотрел на него, как будто он идиот.

— То, что их тела заперты, не значит, что заперты их умы.

Вот черт, подумал Стэкхаус. Я забыл, зачем они здесь.

— А как это вообще работает… забей, я понял. Хендрикс нажал кнопку на боку микрофона, откашлялся и начал говорить. — Минуту внимания. Весь персонал, минуту внимания. Это доктор Хендрикс. — Он провел рукой по своим редеющим волосам, делая то, что было безумием с самого начала, еще более безумным. — Из Задней Половины сбежали дети, но причин для паники нет. Повторяю, нет никаких причин для паники. Они заперты в туннеле между Передней Половиной и Задней Половиной. Они могут попытаться повлиять на вас, так, как они… — Он помолчал, облизывая губы. — Так, как они влияют на некоторых людей, когда выполняют свою работу. Они могут попытаться заставить вас причинить себе вред. Или… гм… попытаются настроить вас друг против друга.

О Господи, — подумал Стэкхаус, — какая веселенькая мысль.

— Слушайте внимательно, — сказал Хендрикс. — Они могут преуспеть в таком ментальном проникновении только в том случае, если цель ничего не подозревает. Если вы что-то почувствуете… если вы почувствуете у себя в голове мысли, которые не являются вашими собственными… сохраняйте спокойствие и сопротивляйтесь им. Выгоняйте их. Вы сможете сделать это довольно легко. Могут помочь разговоры вслух. Например, проговаривайте фразу: Я вас не слышу.

Он хотел положить микрофон, но Стэкхаус взял его.

— Это Стэкхаус. Персонал Передней Половины, все дети должны немедленно вернуться в свои комнаты. Если кто-нибудь будет сопротивляется, бейте без сожаления. Он выключил интерком и повернулся к Хендриксу. — Может быть, маленькие ублюдки в туннеле до этого и не додумаются. В конце концов, они всего лишь дети.

— О, они додумаются, — сказал Хендрикс. — У них была неслабая практика.

32

Тим догнал Люка, когда тот открывал дверь в пристройку с камерами. — Оставайся здесь, Люк. Венди, ты со мной.

— На самом деле ты же не думаешь…

— Не знаю, что и думать. Не вытаскивай пистолет, но убедись, что кобура расстегнута.

Когда Тим и Венди торопливо шли по короткому проходу между четырьмя пустыми камерами, они услышали мужской голос. Голос был довольно приятный. Даже добродушный.

— Нам с женой сказали, что в Бофорте есть несколько интересных старых зданий, и мы решили срезать путь, но наш GPS-навигатор что-то облажался.

— Я заставила его остановиться, чтобы спросить дорогу, — сказала женщина, и когда Тим вошел в кабинет, он увидел, что она смотрит на своего мужа — если этот блондин действительно был её мужем — с веселым раздражением. — Он не хотел этого делать. Мужчины всегда думают, что знают, куда едут, не так ли?

— Знаете, мы сейчас немного заняты, — сказал Шериф Джон, — и у меня нет времени…

— Это она! — Крикнул Люк из-за спины Тима и Венди, заставив их обоих подпрыгнуть. Остальные офицеры оглянулись. Люк оттолкнул Венди с такой силой, что она отшатнулась к стене. — Это она брызнула мне в лицо из баллончика и вырубила! Сука, это ты убила моих родителей!

Он попытался на нее броситься. Тим схватил его за ворот рубашки и дернул назад. Блондин и женщина в платье с цветами выглядели удивленными и озадаченными. Другими словами, совершенно нормально. Вот только Тиму показалось, что он увидел на лице женщины еще одно выражение, всего лишь на мгновение: выражение ограниченного признания вины.

— Мне кажется, тут какая-то ошибка, — сказала она. И попыталась растерянно улыбнуться. — Кто этот мальчик? Он что, сумасшедший?

Хотя он был всего лишь городским ночным стучащим и будет им в течение следующих пяти месяцев, Тим, не задумываясь, вернулся в режим полицейского, как и в ту ночь, когда те подростки ворвались в Зоуни и подстрелили Абсимиля Добира.

— Я хотел бы взглянуть на ваши документы, ребята.

— На самом деле, в этом нет необходимости, не так ли? — Сказала женщина. — Я не знаю, за кого нас принимает этот мальчик, но мы заблудились, а когда я была маленькой девочкой, мама говорила мне, что если заблудишься, спроси полицейского.