Институт

— Играешь в молчанку, да? — Хадад ухмыльнулся. — Пока это нормально. Но, позже, может быть, нормой уже не будет. Послушай меня, Люк — относись к нам хорошо, и мы будем также к тебе относиться.

— Плыви по течению, — добавил Джо. — Мудрый совет. Увидимся позже, Глэдис?

— Будь уверен. Ты должен мне выпивку.

— Как скажешь.

Мужчины продолжили свой путь. Глэдис проводила Люка в лифт. Там не было ни цифр, ни кнопок. Она произнесла Б[75], затем достала из кармана брюк карточку и помахала ею перед сенсором. Двери захлопнулись. Кабина опустилась, но недалеко.

— Б, — пропел мягкий женский голос сверху. — Это Б.

Глэдис снова помахала карточкой. Двери открылись, и Люк увидел широкий зал, освещенный полупрозрачными потолочными панелями. Играла тихая музыка, которую Люк всегда считал музыкой из супермаркета. Несколько человек куда-то шли, некоторые толкали тележки с оборудованием, один нес проволочную корзину, которая могла содержать образцы крови. Двери были помечены цифрами, на каждой из которых стояла буква Б.

Серьезная операция сказал Ники. Комплекс. Это должно быть верно, потому что если есть подземный Уровень Б, значит, должен быть и Уровень В. Может быть, даже Г и Д. Можно ответственно заявлять, что это правительственное учреждение

, подумал Люк, но как они могут держать подобную операцию в таком большом секрете? Она ведь не только незаконная и неконституционная, но еще и связана с похищением детей.

Они миновали открытую дверь, и внутри Люк увидел нечто похожее на комнату отдыха. Там были столики и торговые автоматы (никаких табличек с надписью: пожалуйста, пейте ответственно). За одним из столиков сидели трое — мужчина и две женщины. Они были одеты в обычную одежду, джинсы и рубашки на пуговицах, и пили кофе. Одна из женщин, блондинка, показалась ему знакомой. Сначала он не понял почему, но потом вспомнил голос, говоривший Конечно, как скажешь. Это было последнее, что он услышал перед тем, как проснуться здесь.

— Ты, — сказал он и указал на нее. — Это была ты.

Женщина ничего не произнесла, и на ее лице ничего не отразилось. Но она все же на него посмотрела. Она все еще смотрела на него, когда Глэдис закрыла дверь.

— Это была она, — сказал Люк. — Я знаю, что это была она.

— Потерпи, — сказала Глэдис. — Это не займет много времени, а потом ты сможешь вернуться в свою комнату. Ты, наверное, хочешь отдохнуть. Первые дни очень утомительны.

— Ты меня слышишь? Это она вошла в мою комнату. Она брызнула чем-то мне в лицо.

Никакого ответа, только улыбка. Каждый раз, когда Глэдис её выдавала, Люку становилось немного жутковато.

Они подошли к двери с табличкой Б-31.

— Веди себя прилично, и получишь пять жетонов, — сказала она. Она сунула руку в карман и вытащила пригоршню металлических кружочков, похожих на четвертаки, только с рельефными треугольниками по бокам. — Видишь? Вот они.

Она постучала в дверь костяшками пальцев. Человека в синем, открывшего дверь, звали Тони. Он был высоким и светловолосым, красивым, если не считать одного слегка прищуренного глаза. Люк подумал, что он похож на злодея из фильма о Джеймсе Бонде, возможно, на учтивого горнолыжного инструктора, который оказался убийцей.

— Привет, красотка. — Он поцеловал Глэдис в щеку. — И ты, Люк. Привет, Люк. — Он протянул руку. Люк, в стиле Ники Уилхольма, не стал её пожимать. Тони рассмеялся, как будто это была чрезвычайно хорошая шутка. — Входите, входите.

Похоже, приглашение предназначалось только ему. Глэдис легонько толкнула его в плечо и закрыла дверь. То, что Люк увидел посреди комнаты, настораживало. Это было похоже на кресло дантиста. Вот только он никогда не видел ни одного с ремнями на подлокотниках.

— Садись, Чемпион, — сказал Тони. Не Спортсмен, подумал Люк, но близко.

Тони подошел к стойке, открыл нижний ящик и порылся в нем. Он что-то насвистывал. Когда он повернулся, в одной руке у него было что-то похожее на маленький паяльник. Казалось, он удивился, увидев, что Люк все еще стоит в дверях. Тони ухмыльнулся. — Садись, я сказал.

— Что ты собираешься этим делать? Набивать мне татуировку? — Он подумал о евреях, которым по прибытии в Освенцим или Берген-Бельзен набивали на руках номера. Должно быть совершенно нелепая идея, но…

Тони удивился, потом рассмеялся.

— Черт возьми, нет. Я просто собираюсь вживить тебе чип в мочку уха. Это все равно, что сделать прокол для сережки. Ничего страшного, все наши гости их имеют.

— Я не гость, — сказал Люк, отступая назад. — Я пленник. И ты ничего мне в ухо не вставишь.