Институт репродукции

Прождав для надежности с полчаса, мы выбираемся из оврага. Я подбрасываю мальчишек к ближайшему метро, и собираюсь разворачиваться в сторону Яхромки.

– Постой! – останавливает меня брат. – Я совсем забыл! Мне ж еще сегодня к Наташке надо! И докупить сперва кое-что.

Мы снижаемся у ближайшей «Трешечки» – в центре в магазинах цены кусаются, привычно забиваем пространство салона картошкой, памперсами, хлебом и молоком, и летим по прямой к Садовой.

Наша квартира – ну, доставшаяся маме в наследство от предков – находится в Лялином переулке. Самый Центр Москвы, прям внутри Садового Кольца.

Это маленький дворик, с качелями и ржавой железною каруселью. На краю песочницы вечно сидят бомжи и ведут степенные разговоры, о том, за каким рестораном помойка лучше. Их ведь – ресторанов – вокруг вагон и маленькая тележка. Это не считая клубов и небольших кафе.

Тут же, рядом, мамки и няньки с колясками. Детки играют. Милые, тихие, прилично одетые. Вежливые – не пихаются и не бьют друг друга совками по голове. Мамы обсуждают достоинства и недостатки молочных смесей и близлежащих детских садов, няни – оклады и объем работ в семьях разных работодателей.

Изредка какая-нибудь детка подберется со своими куличиками чересчур близко к бомжам. Тогда мамка или нянька молча и быстро втянет ее обратно. Постепенно дети усваивают, где проходит незримая граница миров, и сами уже, чисто инстинктивно, стараются ее не нарушить.

Я усадила Астрочку у самого подъезда, на край тротуара. Гришка сразу похватал все самое тяжелое, и устремился по лестнице вверх. А я медленно собрала оставшиеся пакеты, машинально обернулась назад на двор, и вдруг с изумлением увидела в группке сидящих у песочницы людей… нашу Наташу.

Покачивая ногой коляску с близнецами, она увлеченно беседовала о чем-то с худенькой цыганочкой в потрепанной пестрой юбке, на вид не старше пятнадцати лет. На коленях у цыганочки был разложен огромный цветной платок, поверх платка лежал полуголый смуглый ребенок. Подходя, я услышала, как цыганочка объясняет Наташе:

– Вот смотри, здесь у тебя узел, потом ножка одна идет сюда, ручка туда – и никуда он у тебя не выпадет, хоть на спину его вяжи, хоть как!

Они сидели на самой границе – Наташа с одной стороны, цыганская девочка с другой.

– Эй! – окликнула я, чуть дрожащим голосом. – Такие люди – и без охраны? Ты с ума сошла? Что ты здесь вообще делаешь?

– А, привет, Настя! – спокойно отозвалась она. – Ты что, еще ничего не знаешь?

– Нет, а что?

– Так ведь час назад взорвали «Солнечный остров»! Самый крутой ночной клуб! Так ахнуло! Мне кажется, на всю Москву слышно было! Говорят, никто не выжил, крыша обвалилась и всех сразу погребло. А зарево и сейчас еще немножечко видно. Погляди в ту сторону, между домами – видишь, вон, полосочка розовая светится? Да как же ты не знаешь-то ничего?! Ведь по всем каналам передавали, и в сети всюду было.

– И…. что? – до меня как-то не сразу доходит.

– Ну, как что, Петрович-то мой ненаглядный, там ведь, как всегда, ошивался! Так что все, Царствие ему небесное, некого мне теперь, Настя, больше бояться. Все, звездец, выхожу из подполья!

– Подожди, но ты совершенно уверена, что он там был?

– А то! Мне сразу ребята наши перезвонили. Все, говорят, Натка, кончилось твое заточенье, гуляй теперь свободно, где хочешь. А я знаешь, за это время как по свежему воздуху соскучилась! Ну, вот и вышла. А тут, смотрю, Жанка сидит. Мы с ней когда-то на пару в детприемнике припухали – я из детдома свалила, она на вокзале от своих потерялась. А теперь видишь, как оно вышло, обе мы выросли, у обеих у нас дети. Она мне как раз сейчас объясняла, как можно мелких в обычном платке носить. А то ведь на эти тряпки специальные никаких денег не напасешься, да их еще и мотать надо по полчаса, мне Гришка показывал – так я ничего с первого раза не поняла, а тут посмотри, как все просто. Жан, покажи Насте еще раз!

«Солнечный остров», – стучало у меня меж тем в голове. —«Солнечный остров»… что-то у меня с этим связано, что-то абсолютно недавнее, и кажущееся почему-то сейчас нестерпимо важным…

Из подъезда меж тем выскочил взъерошенный Гришка.

– Настя! Настя, беда! – закричал он, испугано обшаривая в поисках меня дворик глазами, и не обращая никакого внимания на оглядывающихся людей. – Их там нет никого, случилось, наверное, что-нибудь!

Пестрые цыганские шали подошедших подруг и родственниц Жанны скрывали нас от него. Я встала на цыпочки и помахала рукой. Как все-таки хорошо иногда быть высокой! Гришка подбежал, увидел, что все целы, и с облегчением заулыбался. Наташа начала заново ему все объяснять. А я, я наконец-то вспомнила!

В «Сонечном Острове» жил и работал Андрус!

Наташа сказала, никто не выжил. Г-поди, как нелепо, несправедливо! Андрус-то здесь при чем!

А вдруг все-таки, каким-нибудь чудом? Вдруг он живой? Вдруг раненный, умирающий, под обломками, вдруг ему нужна помощь?