Институт репродукции

Зато, когда родились близнецы, мы все были уже большие, и могли, при случае, посидеть с ними дома. Бывало, даже прогуливали из-за этого школу. Впрочем, необходимость такая возникала не часто. Обычно по утрам мама просто пасла их сама. Ну, разве что где-то на родах задержится. К тому времени она нигде уже официально не работала, и могла более-менее сама планировать свое время.

Я доплела Варьке косу, расправила на конце пышный бант, и шлепнула сестренку по попке.

– Иди, играй! Только не изгваздайся раньше времени.

– Эй, ты чего дерешься? Одерни теперь, а то меня никто любить не будет!

Я послушно одернула стоявшую колоколом наглаженную парадную юбку.

– Это кто тебе такое сказал?

– Дядя Саша.

– Ну и глупость сказал! Как же тебя можно не любить, такую красавицу?!

Я обняла ее, поцеловала, схватила за ручки и закружила вокруг себя. Ох, и потяжелела же она за последнее время!

– Настя! Что ты делаешь?!

С крыльца поспешно сбежал Костя. Отнял у меня Варины руки, осторожно раскрутил сестру в обратную сторону – чтобы голова не кружилась, и поставил на землю.

– А что такого? Мы всегда так делаем!

– Да ведь сейчас не всегда! Ну, неужели не понимаешь? Родишь вот – тогда, пожалуйста, хоть Демку крути! А пока постарайся быть осторожней. Если уж не ради него – тут он коснулся моего живота – так хоть бы ради меняя.

Огромный пес, услыхав свое имя, повернул голову и бешено завилял хвостом. Все наши собаки явно тронулись умом на почве Кости.

– Ага. Мне нельзя, а тебе, значит, можно?

Костя слегка смутился.

– Ну… я ж все-таки мужчина. Сил-то у меня явно побольше.

– Зато у меня хоть матка природная, а у тебя что? Карман искусственный? Угадай с трех раз, что надежней?

– Ну, хорошо! Давай так – я буду беречь себя, а ты себя. Договорились?

Я кивнула, и мы торжественно потерлись носами в знак примирения.

Варька все это время внимательно переводила взгляд с меня на него и обратно. Дождавшись паузы, она немедленно вклинилась:

– Настя, у тебя ребенок будет? Он у тебя сейчас в животе, да? Тебе поэтому нельзя тяжести поднимать? А у Кости, что ли, тоже?

И, получив утвердительные ответы, радостно, на весь двор, завопила:

– Вот здорово! У вас, значит, будут близнецы! Как мы с Васей! И у них будет день рождения в один день!

– Это-то как раз не факт, – и я уж было собралась ей объяснить почему, как вдруг, подняв голову, увидела прямо перед собой, своего совершенно обалдевшего папу.

Он как раз входил к нам во двор. Как всегда, одетый с иголочки и застегнутый на все пуговицы. И первым, что услышал, был Варькин боевой клич.

– Настя! Ты ждешь ребенка?! От кого? Почему я всегда обо всем узнаю последним!

– Здравствуйте, Виктор Олегович! Меня зовут Костя. Ребенка Настя ждет от меня. Очень рад познакомиться! Настя мне о вас столько рассказывала! – и Костя доверчиво протянул папе руку.

– Ну, здравствуй…, – процедил папа, брезгливо оглядывая Костю, и как бы не замечая протянутой руки.

Костя вспыхнул, опустил руку, и быстро шагом пошел за дом, явно намереваясь скрыться до конца вечера на нашей веранде.

– Костя! А ну постой! – крикнула я ему. – Папа, если хочешь сохранить со мной хоть какие-то отношение, немедленно извинись, и поздоровайся с Костей по человечески! Вечно ты сразу делаешь какие-то скоропалительные выводы. Это вместо того, чтоб сперва поразмыслить, что да как, вникнуть во все как следует! Если хочешь знать, именно поэтому ты всегда и все узнаешь последним. Не раньше, чем мы с мамой успеем это «все» для тебя заранее причесать и пригладить.

Папа явно смутился, на что я и надеялась! Теперь требовалось немедленно закрепить успех.

– Кость, тащи-ка сюда Алешку и Свету! Папа, пока все не подошли, мы с Костей тебе все объясним и расскажем. Так что не волнуйся! Сейчас ты будешь полностью в курсе!

Папа опасливо покосился на мирно пасущихся у нас повсюду божьих коровок, но потом все-таки подтянул брюки и послушно опустился рядом со мной в траву.

Ведь папа у меня не только умный. Он еще и по-настоящему, без балды, хороший! Особенно, если растормошить, растолкать. Сбить эти нелепые изначально заложенные установки на то, «как принято у людей». Какая разница, как там у кого принято! Жить-то ведь не людям, а нам.

Ведь где-то там, в глубине души, папа сам прекрасно все понимает. Но в повседневной жизни, где ему поневоле приходится втискиваться в отведенные рамки, постепенно заигрывается и входит в роль. Месяцами, годами живет «как все». До того доходит, что совсем перестает понимать простые, элементарные вещи!

Вот и приходится – то мне, то маме, при встрече каждый раз его встряхивать. Возвращать в исходную точку. Приводить обратно в себя.

Сам папа это называет: «Я тут у вас душой молодею».

*

Я заранее знала, что при виде Светки папа растает. Потому что она как две капли воды похожа на меня, а я, как две капли воды, похожа на него, а сам папа – вылитый его отец и мой дед. Ну, судя, во всяком случае, по портретам.