Институт репродукции

– Я развожусь, – произнес Игорь, словно ныряя в холодную воду. – Все это изначально было чушь, бред и не по правде. Но я молодой был, глупый, не понимал. Родителей тоже слушался – ну а как иначе, они ж мне деньги дают, квартиру купили, на работу устроили. Вырастили, выучили, жену вот нашли – красавицу, умницу.

– Ага. И что теперь изменилось? Родители переставали давать? Выгнали с квартиры? Жена поглупела и подурнела?

– Настя, зачем ты издеваешься? Хотя да, я виноват, должен был с самого начала предупредить… Но я ведь и сам не знал, что так, как с тобой, ни с кем уже никогда не будет! Откуда мне было знать, что я всех потом начну сравнивать с тобой? Ты ведь у меня не первая даже была! Как, собственно, и я у тебя. Так какого ж черта!

Он горячился, и явно нес какую-то чушь, но мне было его жалко. Я положила руку ему на плечо. Он резко выдохнул и замолчал.

– Игорь, я чем-то могу помочь?

– Да! Выйти за меня замуж!

Это было так неожиданно и нелепо, что я не выдержала и рассмеялась.

– Что тут смешного?

– Игорь, ну согласись, после всего, что у нас с тобой было… Теперь, когда…

– Именно после всего, что было! Именно теперь!

– Но… послушай, – заговорила я, стараясь осторожно подбирать слова, как с больным. – может, не стоит так уж с плеча, сразу же ставить на всем крест… Все-таки вы еще не развелись. Может, это у вас просто… ну, знаешь, период такой. Бывают ведь в семейной жизни всякие периоды. А потом, глядишь, все наладится. И ведь у вас же ребенок…

– Ах да! – встрепенулся он вдруг. – Ребенок! В нем-то все и дело! Точнее, в ней. Ты же знаешь, у нас девочка, Светка.

Я как раз не знала. То есть, наверняка, слышала от кого-нибудь, но как-то не отложилось.

– Она, Оля то есть, короче, ушла, а девочку оставила мне. Ты, говорит, хотел – ты и воспитывай.

– Чушь какая-то! И давно?

– Да уже скоро три недели! И она не вернется, я знаю. Она уже и на развод подала, и контракт подписала. С американским театром каким-то… не помню… забыл название. С детьми этими все на фиг забывается! Детский сад, памперсы, игрушки… Спасибо мама согласилась забрать сегодня на вечер.

– Послушай, но это же не может быть навсегда! Она одумается и вернется! Никакая мать не согласится расстаться со своим ребенком…

– А это и не ее вовсе ребенок. Это… наш с тобою ребенок. Помнишь, ты тогда говорила про яйцеклетки? Ну и вот. Оля-то не могла рожать. Они там, в школе балетной, если у девицы какой перспективной начнет лет в двенадцать-четырнадцать ну, там, сиськи чересчур отрастать или задница, так сразу гормоны пихают, чтоб, значит, затормозить. Ну, кому-то ничего, вроде как с гуся вода, и рожают потом, и все. А у кого-то сразу кирдык, и ничего уже потом не фурычит. Калечат, в общем, детей. Во имя высокого искусства. А я, как узнал, подумал – ну, раз так складывается, и у нас с тобой все, и с ней вот такая петрушка, пусть хоть ребенок у нас будет общий. Ей, конечно, не сказал ничего. А тут вот случайно, по пьяни, проговорился. И все… не могу, говорит, ее больше видеть. Она к ней и с самого-то начала не очень… Ну ясно – не рожала, не носила, не кормила, и даже кровь не своя… А тут как услыхала, что от тебя… Она ведь, знаешь, имени твоего слышать не может. Наслушалась – я ж в первые месяцы все тебя по ночам звал, потом только перестал. Но девочка-то чем виновата? Насть, ты чего молчишь?

Я открыла рот, и сразу обратно закрыла. А что сказать? Оказывается, у меня есть ребенок. Дочка Света, полтора года. Детский сад, памперсы, игрушки…

– Г-ди! Что ж делать-то теперь…

– Как что? Я же сказал – выходи за меня замуж.

*

Это не укладывалось в голове. Ребенок, мой собственный, где-то там, без меня. Г-ди, полтора года, чуть старше Таньки! При нормальном раскладе я б ее еще грудью кормила. И у меня было бы молоко…

Г-ди, я ж ее даже ни разу не видела! Даже во сне, даже на фотографии! Даже не подозревала! Г-ди, Г-ди, Г-ди!

– Игорь, у тебя хоть фотографии с собой есть?

– Полно! – он протянул мне ай-фон.

– Вот, здесь с самого начала, с роддомовских. Я ж сам ее принимал! Ну, в родзале то есть присутствовал. А хочешь, УЗИ первое покажу?

– УЗИ, поди, тоже сам делал?

– А то!

Ощущение стремительно мотаемой назад кинопленки. Носатый профиль и пятипалая пятерня на УЗИ. Сморщенное красное личико новорожденной. Месячное дитя, осмысленно следящее взглядом за чем-то, оставшимся вне кадра. Пухлый пупс в розовом комбинезоне, втиснутый в автомобильное кресло. Светлые, почти белые волосы, серо-голубые, глубоко посаженные глаза, носик пуговкой, смешные, лопоухие уши. Уши явно мои.

– Я хочу ее видеть! Сегодня, сейчас, немедленно!

– Она же сейчас у моей мамы.

– Хорошо, поехали к твоей маме!

Игорь заметно смутился. Откинул со лба отросшие за последнюю пару недель волосы, потер пальцем переносицу.

– Гм. Боюсь, это будет не совсем удобно.

– Почему? Это ведь твоя мама!

– И что? Она ведь нас не ждет. У каждого есть право на свою личную жизнь. Я тоже был бы не рад, если б она чуть что вламывалась ко мне, просто на основание того, что мы с ней близкие родственники.