Интегрировать свет

— Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я… я понимаю тебя. — Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. — Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог — за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял…

Он замолчал. И Алья тоже молчал. А светлый принц даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости.

И давала о себе знать даже в такой момент — когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.

— Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. — Эльф смотрел Алье прямо в глаза. — Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в моё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.

Дроу наконец качнул головой. Коротким, едва заметным движением.

— Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом… и теми выродками, которые исполняли его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, — когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. — Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль — иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься, снова ищешь удовлетворения… да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть — это наркотик, которого лучше не пробовать.

Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.

Но когда дроу протянул руку эльфу — поняла, что ошибалась.

— Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг — твой отец… который отрёкся от тебя. А ты свою цену уже заплатил. Сполна. — Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. — Твой долг передо мной уплачен.

И когда эльфийский принц, приняв руку Повелителя дроу, поднялся с колен — несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то, что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.

Ведь только что, на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.

— Я рад, — коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.

Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев, по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.

И если бы не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.

Лод, какой же ты умница. Ты ведь планировал это с самого начала, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом — что ж, прекрасно. А когда не увенчались… для тебя — ожидаемо… мы всё равно остались в выигрыше. Ведь нужно не забывать о прошлом, но думать о будущем. И будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате.

Я думала лишь о том, чтобы воспользоваться принцем, как разменной монетой — а ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. И сделал ставку не только на Дэнимона, но на всю эту четверку. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать, чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете, чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое было куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли…

А порой — куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.

Я смотрела, как Криста, тихонько сев рядышком с Дэнимоном, обнимает его за плечи. Как постепенно выцветает изумление на лице Восхта, вновь уступая место угрюмости. Как Навиния откидывается на спинку стула, с каким-то кошачьим вниманием наблюдая за Альей. В конце концов позабытая было тревога добралась и до меня; а дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали…

В тишине, которую не нарушали невесомые шаги Повелителя дроу, щелчок замка прозвучал, как выстрел.

Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел. Пошатнувшись, привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору; кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю.

Алья замер, где стоял. Дэнимон вскинул голову.

Наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.

— Он будет в порядке, — едва слышно бросил Лод. — Спит. Я подправил его воспоминания о последних событиях… он не вспомнит, что с ним делали. Завтра должен очнуться.

Мой облегчённый вздох смешался с шумным выдохом Альи — и светлой четверки.

Дэнимон, молча поднявшись на ноги, кинулся в спальню. Остальные светлые — за ним. Мы с Альей ограничились тем, что заглянули в комнату с порога.